В час по Гринвичу
Шрифт:
Пароходы то и дело вязли в косяках лодок, стопорили машины, и тогда, как рев раздраженного слона, раздавался над водой могучий трубный гул.
В густом темном тумане приближался Шанхай. Пока маневрировали среди джонок, стало темнеть. Но в заходящих лучах солнца еще более величественными казались громадные дома, парадом выстроившиеся по набережным.
– Скорей бы на берег, - с какой-то удивительной тоской произнес Жорж.
– А куда мы подадимся на ночь-то глядя?
– уныло перебил его Илья.
– Это никого не интересует, - вмешался в разговор техник.
– Здесь порядок строгий: прибыли к месту назначения -
Заскрипели якорные цепи. Над палубой разнесся хриплый голос боцмана:
– А ну, пошевеливайся!
Ребята сбегали за своим нехитрым скарбом, расцеловались с матросами, освободили от веревок велосипеды и приткнулись в хвост очереди, выстроившейся у сходен.
Над кофейными водами реки грохотали лебедки, лязгали краны, стучали машины, но все это покрывалось жуткими хриплыми стонами: "Ой-хе, хей-хо..." Это кули в заплатанных отрепьях сгибались под тяжестью ящиков.
Жорж толкнул Сашу в бок:
– Это тебе не цивилизованные докеры в Корее...
– М-да...
– неопределенно промычал Королев.
Не люди стояли внизу на причале, а живые скелеты. Ввалившиеся щеки, четко обозначенные скулы, провалившиеся глаза... Вот трое грузчиков впряглись в огромную телегу, напоминающую платформу, и потянули груз весом по крайней мере в тонну.
Ошеломленный Александр остановился посредине трапа. Но резкий толчок в спину заставил его вспомнить, что он загораживает проход. Это торопил Илья. "Иначе потеряем техника, а он обещал помочь с ночлегом". Но доброфлотовца они так и не догнали.
Едва студенты ступили на причал, как плотным кольцом их окружили рикши. Они были такой же неотъемлемой частью этого колонизированного города, как и кули. Каждый день у трапов для пассажиров кают высшего класса выстраивались "рысаки". Люди с высокими, крепкими фигурами, с железными мускулами ног и с прекрасными лакированными колясками на мягких шинах.
Для пассажиров поскромнее существовали "тяжеловесы" - так иронически называли стариков с распухшими от ревматизма ногами. Ревматизм - удел рикш: разгоряченные после езды, они часами просиживают на холодном ветру, а это даром не проходит.
"Тяжеловозы" не стоят, горделиво поигрывая мускулами. Они набрасываются на вас, как рой пчел на сладкое. Они готовы за гроши везти вас хоть на край света. Ребята видели, какими умоляющими, глазами смотрели рикши на пассажиров и просили о величайшем унижении человеческого достоинства, как о высочайшей милости.
– Пойдемте скорей отсюда, - предложил Королев. От первых портовых впечатлений его уже мутило.
В Шанхае тех лет причудливо смешался Старый и Новый Свет и Дальний Восток. На берегах Янцзы, по сути дела, выросло несколько городов, самостоятельных и обособленных: международный сеттльмент, старый китайский город, французская концессия и фабричный район. Каждый жил по своим законам, каждый управлялся своим муниципалитетом.
Путь наших героев лежал в сеттльмент - район архитектурной мешанины, сутолоки, крикливой рекламы. Здесь царствовала роскошь: превосходные набережные, банки-дворцы, величественные полицейские-индусы в красных чалмах, оживление на главной улице Нанкин-Род, фешенебельные отели, небоскребы университетов, подстриженные деревья и гладко "выбритые" газоны английских парков, куда запрещали вход китайцам и собакам.
После
Перейти на другую сторону улицы представлялось путешественникам величайшим подвигом. Они долго выбирали момент, чтобы броситься в эту лавину себе подобных и машин. И когда такой момент представился, они, уцепившись за велосипеды, гуськом торопливо перебежали улицу. А стоило ли, собственно говоря, перебегать ее? Эта разумная мысль первому пришла Илье. Он оттащил друзей к какому-то зданию, под покров темного подъезда, и здесь, впервые отдышавшись, произнес:
– Может быть, нам следует все-таки расспросить кого-нибудь, как пройти, пардон, как проехать к консульству?
– Попробуй, - хмыкнул Плющ.
– Хотел бы я видеть, кто это поймет тебя в этом вавилоне.
– Попытка не пытка, - отпарировал Илья и тут же уцепился за рукав прилично одетого китайца.
– Послушайте, любезный, вы, вероятно, знаете, как...
Не дав Бромбергу договорить, китаец, заслышав русскую речь, выдернул руку и презрительно фыркнул. Не удалась попытка Ильи переговорить и с каким-то европейцем: едва узнав, что имеет дело с советским, тот бросился прочь. Выручил какой-то чумазый кули, случайно остановившийся возле друзей. С грехом пополам он объяснил жестами, в какую сторону им двигаться. Из всего сказанного китайцем ребята уяснили одно: консульство расположено недалеко от отеля "Астор-Хауз", а тот в Шанхае знают все. Так и пустились они в путь по городским лабиринтам, воспользовавшись, как сказочным клубком, названием фешенебельной гостиницы. А ведь выручил этот клубочек, довел-таки до цели! И потребовалось на это не так уж много времени, что-то около часа.
Правда, за этот час произошли события, изрядно испортившие настроение велосипедистам. На одной из улиц они остановились, чтобы пропустить странную процессию, вышедшую из ворот дома. Впереди шли музыканты в белых балахонах, с белыми султанами на головах. Звенели литавры, пищали флейты, гремел барабан. В такт музыке над процессией неуклюже покачивались какие-то куклы и страшные маски в обрамлении пестрых венков из бумажных цветов. За всем этим медленно двигалась большая повозка с продолговатым ящиком.
Ребята заинтересовались, что бы это могло быть, остановились и в тот же миг отчетливо услышали:
– Видите, как знатных китайцев провожают на тот свет? Ну, а вас скоро без музыки хоронить будут, как собак.
Проговоривший это на чистом русском языке человек быстро шмыгнул в толпу. Не успели пройти и сотню шагов - новое происшествие. На них чуть было не наскочил высокий, мускулистый рикша. Не рассчитав разбега, он неожиданно осадил коляску так, что при этом седок наверняка почувствовал легкий толчок. И ведь почувствовал, подлец. Европеец медленно сошел с коляски и, ни слова не говоря, хладнокровно стал избивать китайца тростью. Отбросив велосипед, Королев поспешил было на помощь рикше. Но Илья остановил его - не нужно осложнений, терпи, дружок, ты не в Москве. Вон, кстати, и полицейский спешит, разберется.