В чём измеряется нежность?
Шрифт:
— Вообще тут готов поспорить. Смотря, что тебе в башку в итоге взбредёт! — Майк рассмеялся. — Как-нибудь словишь стояк от мысли, что жёстко трахаешь свою драгоценную Мари, поливая её при этом пошлыми словечками, так потом начнёшь себя гнобить за то, что, о боже, в мыслях отнёсся к ней «без уважения» и «как к вещи».
— Я так понимаю, понятие «жёстко трахать» весьма обширное… — Коннор прикрыл глаза и неловко нахмурился. — Зная себя, вряд ли завёлся бы от мысли о насилии, например.
— Ты пока вообще не можешь знать, от чего завёлся бы. Может, и от этого тоже… В смысле не по-настоящему, а в качестве игры или просто сиюминутной фантазии, которая лишь зеркало животного порыва обладать.
—
— И я всё-таки отвечу конкретнее на твой вопрос, но отвечу, естественно, исключительно по субъективному опыту. — в голосе Майкла исчезли маскулинный задор и насмешливость. — Я как-то искал одноразового перепихона и в клубе подцепил девчонку: она была офигенной, очень горячая! Я не желал знать, сколько у неё было партнёров до меня (пожалуй, даже чем больше, тем лучше), какие у неё политические и религиозные убеждения, любит она Кафку или Толстого, я лишь хотел касаться её тела, поскорее войти в неё, понаблюдать в самых неизящных сочных ракурсах. Стояк был чуть не до боли, и мы в итоге быстро кончили оба. Но после мне хотелось валить оттуда со всех ног. — Его взгляд тоже зацепился за гряду старых построек в окне. — А ещё я хорошо помню, как желал ту, с которой у меня были первые серьёзные отношения: приехал встретить после работы, а её офис располагался на семидесятом этаже; мы спускались вниз на лифте, и я любовался отсветами на её лице, шее, руках, воображая, как похожий свет будет плясать на её обнажённой коже в спальне. Я был готов ждать сколько угодно, и пальцы на ногах поджимались, а возбуждение кололо чуть не в позвоночнике. И вроде моё тело реагировало так же, как и всегда, но я всё равно чувствовал это иначе… Я когда её брал (мне очень нравилось в своей голове это вот осознание, что я её именно «взял» — победил, завоевал, овладел), то чуть ли не дух из неё хотел вышибить, а сам всё усмирял толчки, лишь бы не навредить. Странный сплав эмоций… Блядь, сейчас бы пивка! — нервно усмехнулся. — Давно такого уже не было. Всё очень головное какое-то стало, подконтрольное.
— Нейромедиаторов не хватает, — с простодушной улыбкой отпустил Коннор.
— Другого ответа я от тебя и не ждал, хоть ты и прав.
— Я имел в виду, что ты давно никого не любил. Ментальная связь ведь усиливает удовольствие.
В глазах друга Майк уловил сострадание, размягчение и крайнюю степень вовлечённости. Но в них была и печаль, что давно стала неотъемлемым спутником Коннора.
— Не думаю, что ты потерял вкус к жизни. Просто не привязался ни к кому снова.
— Да вроде так… Хах, ладно, мы тут всё-таки предметный разговор ведём, а не моё нытьё перетираем.
— Одно другому не мешает. Меня не тяготит твоё «нытьё»: сам же тебя своим донимаю. И вообще-то я бы слушал и слушал, как ты говоришь о той девушке, которую любил. Если, конечно, ты хочешь и дальше об этом говорить. Эта часть рассказа была наиболее приближенной к тому, что я хотел узнать.
— Значит, тебя не волнует, как ты будешь хотеть. Тебя волнует лишь то, как ты захочешь Мари. — Грейс вскинул брови и пристально посмотрел на своего друга. — И вправду же золотые слова, что мы в основном ищем ответы лишь на то, что уже есть внутри нас.
— Может быть. Вся моя потенциальная сексуально-романтическая сфера жизни крутится вокруг неё. Я не могу представить, что буду испытывать подобные эмоции к кому-то, кроме Мари. И в общем-то мне это даже не интересно. — Коннор осторожно поднялся и прошёлся за своим пальто.
— Никак не перестаю тебе удивляться. — Голос Майкла вновь переменился.
— Что я идиот, заинтересованный в моногамии? — весело ответил Коннор, обматывая шею шарфом.
— Не, я вообще не о том. Я имею в виду… Чёрт, почему именно ты? Почему ты первый
— Хм… Вполне возможно, что я действительно идиот. Но если спрашиваешь серьёзно, я попробую ответить: видишь ли, Майк, дело в том, что я как раз убеждён, что получу куда более ценные преимущества, отказавшись от собственных.
Преимущества. Коннор старался не рефлексировать над ними, приучая себя жить большими усилиями и затратами. Как и всё, что было в нём искусственным, он презирал их. Пушистым ковром у его ног стелилось счастливое будущее из самых невероятных грёз, к чему сожаления о былом?
Преимущества.
Он сам не понял, как беззвучно взмолился о них, когда уязвимость стала ощутимой, как никогда прежде. Когда его новое тело, наполовину собранное из хрупких частей, выстланное изнутри средоточием боли, влетело в стекло витрины магазина. Когда рассыпанные осколки вспороли бионическую кожу и впились в живые органы… Он взвыл. Это не было имитацией человеческого страдания — это было страдание. Преследуемая им цель — модель, когда-то выполнявшая садовые работы: даже этот никудышный тип со слабым функционалом теперь стал серьёзным соперником.
Где же Хэнк? Как сквозь землю провалился. Коннор потерял своего напарника из виду около трёх минут назад, и страх кромсал сознание на куски.
Довольно отвлекаться. Задача сейчас превыше всего.
Задача не учитывает пронзившую его адскую боль. Боль — это помеха. Она не нужна машине и потому не является частью программы. Но в эту секунду, захлёбываясь режущим лёгкие холодным воздухом, Коннор осознал, что больше никогда не будет прежним. Никогда вновь не станет машиной…
Неделю назад Гэвин и Крис задержали одного из соучастников в серии краж биокомпонентов. На магазины «Киберлайф» совершали бесшумные и эффективные налёты малыми группами. Следов за собой практически не оставляли, никаких весомых зацепок. Дело так и висело мёртвым грузом, почти не двигаясь с места, из-за того, что вычислить преступников никак не удавалось, а убийств налётчики не совершали, поэтому Фаулер не ставил данное расследование в приоритет. Но как только появилась первая жертва, он тотчас поручил вплотную заняться этим Андерсону.
На допросе задержанный упорно молчал, и Рид чуть не разнёс андроиду челюсть, неистово замахнувшись от бессилия.
— Кретин! О чём ты только думал?! — позеленев от злости, рычал на него Хэнк. — Не дай бог об этом узнают в отделе и разнесут на весь Департамент! Если кто-то из наших коллег-андроидов узнает о подобных методах, к твоей жопе приставят журналюг и соцслужбы, ты этого хочешь?
— А кто болтать-то станет, ты, что ли? Здесь только мы с тобой и Крис!
— Камеры, значит, тебя не смущают?.. Да, твою мать, чего ты добивался? Этому куску говна совсем не больно, а если ты пережмёшь его, он себе лобежник разнесёт обо что-нибудь, забыл? — Хэнк утёр рукавом рот от слюны и резко приземлился на стул.
Все трое устали и выпили с десяток чашек кофе, но ничего не выяснили. Второй бессмысленный день, не увенчавшийся успехом, давно перетёк в ночь.
— Что там с Коннором? — внезапно заговорил успокоившийся Гэвин. — Почему он не может помочь нам?
— Он… у него… — Хэнк растерялся, не веря своим ушам: Рид впервые признавал необходимость Коннора. — У него сейчас непростой период, это личное. Фаулер в курсе.
— Набери ему. Мы в заднице. Без него не справимся, пусть чешет сюда, — попытался он произнести как можно прохладнее и вышел в коридор, чтобы не ловить на себе удивлённый взгляд Андерсона.