В чужом доме
Шрифт:
Вскоре он, даже не оглядываясь, свернул на узкую и темную улицу Бьер. Навстречу ему шла пара. Мальчик замедлил шаг, потом остановился.
— Эй, куда это ты так спешишь? — спросил мастер.
Жена его рассмеялась и сказала:
— Какой ты любопытный, Андре, тебя это не касается.
— Мне нужно зайти к приятельнице моей тетушки, — пробормотал Жюльен.
Теперь засмеялся и мастер.
— Понятно, — сказал он. — Этой приятельнице лет семнадцать? Ну давай, иди быстрее, мы ничего не
Мальчик поклонился и снова побежал. На повороте он оглянулся. Мастер и его жена еще не дошли до Безансонской улицы. Жюльен поколебался, посмотрел налево: стоявший на перекрестке фонарь озарял откос бульвара и уступы чуть ниже центральной аллеи; затем Жюльен все же свернул направо. Теперь, когда он шел уже обычным шагом, то вдруг почувствовал, как ему жарко. Обогнув группу тесно прижавшихся друг к другу домов, он возвратился в кондитерскую.
— Уже? — удивился Морис. — Быстро управился.
— Да… Никого дома не застал, — прошептал Жюльен.
Он опустился на постель. На душе было тяжело. И внезапно он ощутил груз усталости, давившей на плечи.
34
Каждое утро перед началом работы мастер смотрел на циферблат пирометра. Если печь раскалялась слишком сильно, он раскрывал дверцы. Если же, напротив, жара было недостаточно, он усиливал тягу. Жюльен расчищал топку и, когда требовалось, подбрасывал несколько лопат угля. Таким образом, когда господин Петьо начинал выпекать бриоши и рогалики, печь уже нагревалась до 210 градусов — это и была нужная температура.
Когда мастер в то утро бросил взгляд на циферблат, стрелка показывала меньше 120 градусов. Он постучал указательным пальцем по стеклу, стрелка вздрогнула, но осталась на месте.
— Черт побери, что случилось? — крикнул он.
Жюльен подошел, посмотрел на циферблат, затем перевел взгляд на посуровевшее лицо мастера.
— Не знаю, — пролепетал мальчик.
Андре уже схватил кочергу и распахнул дверцу топки. Морис и Виктор стояли позади Жюльена. Мастер помешал уголь, потом выпрямился и сказал:
— Печь погасла. Совершенно погасла. Весь кокс цел. Как это тебя угораздило?
— Я все делал, как обычно, шеф.
— Быть не может. Ты, верно, слишком рано закрыл трубу и уголь еще как следует не разгорелся. Или слишком смочил золу, ту, что высыпал поверх кокса. Вот незадача… Черт побери, хозяин тебе задаст!
— Да, нам предстоит услышать кошачий концерт! — вмешался Виктор.
— Не мели чепухи! — накинулся на него мастер. — За работу, быстро! Лепите рогалики, а ты, малый, поскорей опять растопи печь.
Направляясь к своему месту, он прибавил:
— Но, боюсь, тебе не удастся поднять температуру
Жюльен судорожно схватил скребок и принялся расчищать топку. Еще не остывший кокс издавал едкий запах. Туча пепла поднялась в комнате.
— Так недолго и в трубочистов превратиться, — проворчал Виктор.
Когда бумага и дрова вспыхнули, мастер подошел к печи.
— Начинай подбрасывать уголь, — сказал он Жюльену.
— Еще рано, шеф, дрова погаснут.
— Черт побери! Делай, что тебе говорят, и не спорь.
Жюльен послушался. Мастер схватил жестяную миску. Вооружившись длинным остроконечным ножом, он быстро разрезал жир на куски и швырнул их в огонь. Вскоре жир затрещал и в трубе загудело.
— Должно быть, хозяина разбудит пожарная машина, — проговорил Виктор. — Это было бы неплохо. Пока он поговорит с ними, пройдет некоторое время, а это нам на пользу. Они пропустят стаканчик-другой, а печь между тем нагреется градусов на сорок.
Жюльен снова наложил уголь в топку, выгреб золу и опять занял свое место у разделочного стола. Пламя гудело. Мастер то и дело подходил к циферблату и барабанил пальцами по стеклу.
— Сто двадцать пять градусов, почти сто тридцать, — объявлял он. — Никак не разогреется.
Продолжая работать, Жюльен прислушивался, не раздадутся ли шаги во дворе, и поглядывал на будильник, стрелка которого перемещалась быстрее, чем стрелка пирометра.
Температура в печи едва достигла ста семидесяти градусов, когда во дворе послышались шаги хозяина.
— Что бы ему подольше поспать, — прошептал Виктор.
Жюльен посмотрел на мастера. Но тот лишь пожал плечами, будто говоря: «Все пропало, старик!»
— Привет! — сказал хозяин, входя в цех.
— Здравствуйте, господин Петьо, — хором ответили рабочие.
Теперь у Жюльена в ушах отдавались только шаги хозяина, который, слегка волоча ногу, переходил от сушильного шкафа к печи и обратно; мальчик не слышал ничего, кроме этих тяжелых шагов да стука крови в висках. Господин Петьо разбил несколько яиц, чтобы смазать рогалики, и вытащил из сушильного шкафа первый противень.
— Совсем не поднялись, — проворчал он.
Никто не ответил. Мальчик слышал, как хозяин опять открыл дверцы шкафа, потом захлопнул их и наклонился. Он не видел господина Петьо, но угадывал, что тот протянул руку, чтобы определить температуру печи. Мальчик снова повернулся к мастеру и по его глазам понял, что близится буря. Печные дверцы с треском захлопнулись. Хозяин сделал шаг вперед. Слегка повернув голову, Жюльен увидел, что он подошел к циферблату, постучал по стеклу указательным пальцем, а затем направился на середину комнаты.