В чужом отражении

Лошкарева Виктория Витальевна

— Может, у неё что-то в личном плане не клеится? – сделав вид, что задумалась, «предположила» я. — Обычно, Анюта не насколько раскована.

— И я про то же, — кивнула мама. – Дело тут нечисто… Ладно, я уговорила остаться её на ночь – попробую расспросить, если получится.

Я молча кивнула, внезапно подумав, что мама… Нет, это не было приятной мыслью. Подобные мысли могли только отравить, ничего больше, но… я внезапно подумала, что маме хватило несколько часов, чтобы понять, что с Аней что-то

творится… Я же уже две недели медленно жарилась в аду – а она не замечала… Или предпочитала не замечать?

Мама вытащила из холодильника тирольский пирог (она почему-то упорно называла его творожник). Родительница попросила меня нарезать его на кусочки, а сама принялась разливать чай в кружки, стоявшие возле плиты.

Я спокойно подала тарелки с пирогом бабушке, Ане, поставила тарелку для мамы; когда же я передавала тарелку Соболеву, он вдруг перехватил мою руку и кивнул на мизинец, измазанный кремом.

— Сладкие пальчики, — широко улыбнулся монстр, нежно поцеловав мою руку, одновременно с этим слизывая крем с моего пальца.

Анька громко загремела ложкой, размешивая несладкий чай — и разрушая тем самым интимность момента между мной и Соболевым.

Глава 31

— Думаешь, он тебя любит? – спросила Анька, пока Соболев прощался с мамой и бабушкой. — Думаешь, ты такая особенная, да?

Я молча посмотрела на сестру.

— Или ты его любишь, поэтому простила ему групповушку в клубе?

Я понимала: сейчас было крайне неудачное время, чтобы начинать обстоятельный разговор с сестрой, но и промолчать я не смогла.

— Раньше ты так сильно на Соболева не реагировала, — заметила я, глядя в глаза сестры. — Что изменилось?

Анька фыркнула.

— Мне неприятно, что он делает из тебя дуру.

— Из меня все делают дуру, не только Соболев, — пожала я плечами. – Кажется, я уже к этому привыкла.

— Что ты имеешь в виду? – нахмурилась сестра.

Покосившись на монстра, шагающего прямо к нам, я пожала плечами и тихо произнесла:

— Скажи, когда ты будешь в городе… давай где-нибудь встретимся.

Анька толком не успела ещё ничего ответить, а Соболев уже тащил меня под ручку к машине.

Мне было тяжело находиться с ним рядом в одном доме, тяжело было изображать перед родными, что всё почти в порядке… но совершенно невозможно было сесть к нему в автомобиль.

Слишком часто мне снился салон, где меня… где мне делали больно; где калечили моё тело и убивали мою душу.

— В будущем нам надо будет сократить время пребывания твоей сестры с моим тещами, — высокомерно заметил Соболев, устраиваясь на сидении рядом со мной.

Кожаное сидение заскрипело под весом его тела, напоминая мне этим звуком

о том, как скрипел другой диван другой машины в тот момент, когда он брал моё тело.

Закрыв глаза, я сделала пару глубоких вздохов, стараясь хоть немного успокоиться.

После этого настороженно покосилась на Соболева.

— Как ты собираешься это сделать, она всё-таки их дочь и внучка. Так же, как и я.

— Только в отличие от тебя, ей на твоих родных наплевать, — фыркнул Соболев.

— Раньше ей не было наплевать, — покачала я головой. – Она же каким-то образом скрывала своё настоящее занятие от мамы и бабули. Да и я узнала обо всем не так давно.

— Это не важно, — ровно заявил Соболев. — Главное, что сейчас твоя сестрица становится опасной для своих же родных.

—Почему…почему ты её не тронул?

Соболев окинул меня ледяным презрением.

— Эта шваль не стоит того, чтобы я марал об неё руки.

— Я думала, что …

—Что я от неё избавился? — иронично приподнял бровь Соболев. — Дорогая, если бы этим занимались мои ребята, то тебе не пришлось бы выдумывать на ходу причину, по которой эта девка испарилась из города.

Взяв мою ладонь в свои руки, монстр спокойно заметил:

— Меня устраивало её исчезновение. Согласись, с её возвращением всё стало только хуже.

Если честно, но где-то в глубине души я тоже винила Аньку за гнетущую атмосферу сегодняшнего вечера. Если я смогла подыграть Соболеву, то и она могла бы расстараться. Но вместо этого она начала сводить счеты с монстром, подставляя под удар маму и бабушку.

— И всё же, она часть нашей семьи, — вдохнула я, признаваясь в своей беспомощности. – Мама и бабушка рады её видеть.

— Она не часть нашей семьи, а дешевая шалава, — заявил Соболев.

— Почему ты так грубо её обзываешь? – спросила я. – Ты же пользуешься их услугами?

Вот честно, мне не показалось: водитель за рулем отчетливо хрюкнул, чем тут же заслужил ледяной нагоняй от моего монстра:

— Игорь, работать надоело?

— Простите, босс, — покаянно ответил водитель.

Я напряглась, испугавшись, что сейчас Соболев поднимет перегородку, отрезав нас от водителя. Но к счастью, он не стал этого делать.

За окном мелькал вечерний город в тусклых вечерних сумерках.

Как выяснилось, я рано расслабилась. Стоило мне только отвлечься на проплывающие мимо пейзажи, как монстр не стерпел — схватил меня за подбородок и вынудил повернуться от окна к нему.

— Янка…

Удивительно, но в его голосе слышался сейчас не приказ, не надменные интонации — мне показалось, что в его зове я слышала сожаления и нотки раскаяния. Но, я уже говорила – моё имя было слишком коротким, чтобы поверить своему слуху.