В доме коммерции советника (дореволюц. издание)
Шрифт:
Нестерпимо долго тянулась одна минута за другою. Мельникъ очевидно сознавалъ теперь въ какой опасности находился, онъ лежалъ совершенно неподвижно, устремивъ глаза на дверь и ожидая появленія доктора, надясь, что онъ еще спасетъ его, между тмъ, какъ совтникъ съ ужасомъ наблюдалъ за измненіями его лица. Такіе сровато-блдные оттнки могла рисовать на немъ только неумолимая рука смерти.
Сусанна внесла въ комнату лампу; она нсколько разъ выбгала уже на улицу, что-бъ посмотрть не идетъ ли докторъ Брукъ; а теперь въ оцпенніи остановилась у изголовья больнаго и съ нмымъ страхомъ посмотрла на старика, лицо котораго освтилось бловатымъ ламповымъ свтомъ. Глаза его закрылись и ключъ, судорожно сжимаемый пальцами, упалъ на одяло; больной потерялъ сознаніе. Рука совтника невольно протянулась за ключемъ, что-бъ спрятать его, но какъ только онъ коснулся до холоднаго желза, въ голов его промелькнула мысль, поразившая его какъ громомъ: что подумаетъ свтъ объ этомъ несчастномъ
Тогда имя Ремера было-бы загіятнано грязнымъ поступкомъ, а онъ не въ силахъ былъ оправдаться, гд-же доказательства о его невинности? Ни къ чему бы теперь не послужила его, до сихъ поръ всми признанная, честность. Онъ горько улыбнулся и вытеръ платкомъ крупныя капли пота, выступившія на его лбу. Онъ слишкомъ хорошо зналъ, что для свта нтъ ничего легче и пріятне, какъ признать хваленую честность подложною, какъ только малйшее обстоятельство заговоритъ противъ него.
Онъ наклонился къ безчувственному старику, которому Сусанна терла виски спиртомъ и пристально посмотрлъ на него. Если больному не вернется сознаніе и онъ не въ силахъ будетъ разсказать о случившемся, то событіе это похоронится вмст съ нимъ.
Наконецъ на двор залаяли собаки и на порог раздались торопливые шаги. Докторъ, какъ бы окаменлый, остановился на одну минуту въ дверяхъ, потомъ положилъ шляпу на столъ и подошелъ кь больному. Какая мертвенная тишина воцарилась при его появленіи!
– Если-бы онъ только пришелъ еще въ себя, докторъ! – сказала старая ключница подавленнымъ голосомъ.
– Сомнительно, что бъ это случилось, – отвчалъ докторъ, тщательно осмотрвъ лицо больнаго, на которомъ уже не было ни кровинки. – Умрьте свои чувства! – сказалъ онъ серіозно, замтивъ, что Сусанна начинала разражаться громкимъ воплемъ. – Скажите мн лучше, зачмъ больной вставалъ съ постели?
Затмъ Брукъ взялъ свчку и освтилъ полъ; половицы возл кровати были забрызганы кровью.
– Это отъ пропитанныхъ кровью компрессовъ, – сказалъ совтникъ твердымъ голосомъ, но замтно поблднвъ, между тмъ какъ Сусанна клялась, что при ея вход господинъ ея лежалъ въ постели, точно въ такомъ же положеніи, какъ при уход доктора посл операціи.
Брукъ покачалъ головою.
– Кровотеченіе не могло произойти само собою, вроятно больной сильно волновался, иначе это немыслимо.
– Увряю тебя, что ничего не произошло особеннаго; – сказалъ совтникъ, довольно твердо вынося взглядъ доктора. – Впрочемъ, не буду скрывать отъ тебя, что больной, въ горячечномъ припадк дйствительно вскочилъ съ кровати. Слова эти чуть не стали у него поперегъ горла; чтобъ спасти свою честь, онъ жертвовалъ своею правдивостью и хладнокровно отвергалъ бывшій фактъ, не чувствуя за собою ни какой вины; онъ самъ былъ несчастною жертвою и репутація его висла на одной ниточк.
Докторъ молча отвернулся отъ него; не смотря на вс его старанія привести мельника въ чувство, больной только на минуту раскрылъ тусклые и безжизненные глаза, а вмсто словъ изъ устъ его вырвался непонятный, беззвучный лепетъ.
Нсколько часовъ спустя совтникъ Ремеръ ушелъ изъ мельницы, – все было уже кончено. Надъ дверьми комнаты умершаго и на многихъ вещахъ виднлись уже широкія, бумажныя полосы. Тотчасъ посл смерти мельника, Ремеръ послалъ за полиціею и, какъ человкъ осторожный и добровстный, приказалъ все опечатать при своихъ глазахъ.
II.
Теперь онъ мрными шагами шелъ домой черезъ паркъ. Свтлые лучи изъ оконъ мельницы, освщавшіе ему дорогу, скоро исчезли; онъ шелъ одинъ въ глубокой темнот, сильный втеръ дулъ ему прямо въ лицо, снжные хлопья покрывали его разгорвшіяся щеки, но не они безпокоили его, – взволнованныя мысли и воспоминаніе объ ужасномъ зрлищ, которое онъ терпливо выносилъ въ продолженіе нсколькихъ часовъ, потрясали вс его члены, какъ во время сильнйшей лихарадки. По этой же самой дорог, почва которой такъ непріятно жгла теперь его ноги, шелъ онъ сегодня посл обда такъ беззаботно, чувствуя надъ собою свою счастливую звзду – а въ настоящую минуту ему почти казалось, что онъ виновенъ былъ въ смерти человка, онъ, коммерціи совтникъ Ремеръ, который не могъ даже по слабости своихъ нервовъ выносить страданій животнаго! Это была зависть боговъ, нетерпящихъ беззаботной жизни человка и съ радостью бросавшихъ камни на гладкую дорогу счастливцевъ; эта зависть и теперь старалась причинить совтнику неизлчимую
Съ этими мыслями совтникъ продолжалъ путь и завернулъ въ широкую липовою аллею, простиравшуюся до самой виллы. Изъ оконъ и стеклянныхъ дверей, выходившихъ на терассу изливался цлый потокъ серебристо-благо свта и ему казалось, что этотъ свтъ манилъ его изъ ночной тьмы къ счастливой жизни, полной бурныхъ удовольствій. Ремеръ вздохнулъ свободне; онъ отбросилъ далеко отъ себя вс непріятныя впечатлнія послднихъ часовъ и поспшилъ въ виллу.
Тамъ въ богатыхъ салонахъ вдовствующей президентши Урахъ собралось многочисленное общество гостей, чинно занявшихъ мста вокругъ чайнаго стола и за партіей виста. Большія, зеркальныя стекла оконъ и рзная, бронзовая балюстрада низенькаго балкона позволяли еще изъ саду свободно видть все что происходило въ зал. Разрисованныя обои на стнахъ, тяжелыя драпировки свтло голубаго бархата, бронзовыя люстры на золоченыхъ цпочкахъ, серебристые огни въ молочныхъ шарахъ въ вид гигантскихъ жемчужинъ – все это придавало комнате волшебную наружность, глядя на нее изъ глубокаго мрака зимняго вечера. Сильный порывъ втра засвистлъ по алле и засыпалъ балконъ снжными хлопьями и сухими липовыми листьями, впрочемъ это нисколько не возмутило спокойствія за высокими, зеркальными стеклами; даже воздушныя, кружевныя занавси не покачнулись, только потухавшее пламя въ камин вспыхнуло на секунду выше и ярче.
Спшившій молодой человкъ могъ теперь ясно видть группы собравшихся гостей и внутренно чувствовалъ спокойствіе, приближаясь къ дому; не только русые и темные локоны, мягкія, гибкія, женскія и двичьи фигуры, но и весенніе геніи, разрисованные на потолк, простиравшіе руки, наполненныя анемонами и майскими цвтами, призывали его скоре въ уютную гостинную, въ которой расположились множество чепцовъ почтенныхъ матронъ, и сдыя головы пожилыхъ кавалеровъ. Какія тутъ встрчались громкіе имена! Офицеры въ высокихъ чинахъ, кавалерственныя дамы [1] и сановники министерства сидли за карточными столами и окружали тлющійся каминъ, углубившись въ мягкія бархатныя кресла. Старый, гордый медицинскій совтникъ Беръ также находился между ними и каждый разъ, какъ ему приходилось сдавать карты, разноцвтные лучи ярко сверкали изъ его брильянтовыхъ перстней, – подарковъ царственныхъ особъ. И вс эти гости были собраны въ его дом, у коммерціи совтника Ремера. Ярко-красное вино въ стаканахъ было изъ его погреба и свжая, душистая земляника, которую лакеи разносили въ хрустальныхъ, высокихъ вазахъ, была тоже куплена на его деньги. Президентша Урахъ была бабушка его покойной жены; она съ неограниченною властью распоряжалась его кассою и разыгрывала роль хозяйки въ дом вдовца.
[1] Кавалерственная дама – название, присвоенное дамам, пожалованным орденом Святой Екатерины малого креста. В западноевропейских государствах кавалерственными назывались дамы, пожалованные дамскими орденами.
Кавалерственная дама Васильева Варвара Сергеевна (1751-1831)
(Здесь и далее комментарии сканировщика).
Совтникъ обогнулъ уголъ дома съ западной стороны; здсь были освщены только два окна нижняго этажа, въ одномъ изъ нихъ горла висячая лампа и такъ далеко разливала яркій отблескъ красныхъ гардинъ, что блая, мраморная статуя рчной нимфы передъ рощицей была облита чуднымъ, розовымъ свтомъ. Ремеръ покачалъ головой, вошелъ въ домъ, сбросилъ шинель на руки вбжавшаго лакея и переступилъ порогъ комнаты съ пунцовыми занавсями. Въ этой комнат все было красное: обои, мебель, даже коверъ, растилавшійся по всему полу были темно-пурпуроваго цвта.
Подъ висячею лампою стоялъ письменный столъ, очень оригинальнаго фасона, въ китайскомъ вкус, полированный чернымъ лакомъ съ золочеными вточками и различными арабесками; это былъ рабочій столъ въ полномъ смысл этого слова; раскрытыя книги, стопы бумагъ и газеты покрывали его широкую доску; кром того на немъ лежалъ еще массивный манускриптъ съ брошеннымъ на него карандашемъ, а рядомъ на серебряномъ подносик стоялъ тонкій бокалъ, до половины наполненный темнымъ рубиновымъ виномъ. Въ этой комнат присутствіе цвтовъ было невозможно и ни одна птичка не имла права нарушать тишину своими звучными пснями. Во всхъ четырехъ углахъ этого кабинета, на колоннахъ изъ чернаго мрамора стояли бюсты въ натуральную величину изъ того-же мрамора, такъ что строгое очертаніе головъ придавало выраженію ихъ лицъ что-то суровое и рзкое; во всю длину одной изъ стнъ былъ поставленъ книжный шкафъ, чернаго дерева съ золотыми украшеніями, сверху до низу наполненный толстыми томами въ красныхъ сафьянныхъ переплетахъ, фоліантами въ кожанныхъ оберткахъ и цлыми стопами старыхъ брошюръ. Можно было предположить, что этотъ густой красный цвтъ былъ избранъ только какъ основной грунтъ, что бы ясне показать серьезную мысль въ устройств всей комнаты.