В духе времени
Шрифт:
было такое ощущение, как будто кто-то плевал в морду. И Клюев сразу вспомнил
жену и ее выходки.
Он завернул за угол и ветер с брызгами ударил изо всей силы. «Черт, зонтик
забыл», - подумал Клюев, но потом вспомнил, что зонта у него отродясь не было.
Дождавшись автобуса, он, в числе прочих, втиснулся в переполненный салон.
– Вздохнули, граждане! – скомандовал нервный кондуктор и добавил: - Вася,
закрывай калитку!
Мотор фыркнул выхлопными
подробно пересчитывать кочки. Клюева прижало к стеклу. Стекло было
вставлено в очки небритого гражданина. «На тело, погруженное в автобус,
действует выталкивающая сила, равная весу вытесненного пассажира», -
подумал Клюев, стараясь не вдыхать носом – от владельца очков пронзительное
и даже свирепо пахло одеколоном. Причем изо рта. Поручень выгибал спину, на
ботинке больно стояли.
На остановке «Сороковой магазин», используя повелительные наклонения и
грозное выражение лица, в автобус с трудом проник Семенов, слесарь с их
участка. Пыталась еще влезть Елена Петровна, лаборантка, но плотность
содержимого автобуса достигла точки росы (Клюев знал не всю физику), и еще
Елене Петровне мешал зонт.
Клюев стал глядеть на Семенова, чтобы поздороваться. Но Семенов был очень
занят – он ругался с какой-то румяной гражданкой, которая утверждала:
– Мужчина, вы совсем не держитесь!
Семенов сначала ухмылялся, но потом его оскорбили:
– Напьются с утра, себя не помнят, - напирала тетка, злобно глядя через плечо
на Семенова.
– Сама много помнишь, - сдержанно отвечал Семенов.
– Лег, как на буфет, - продолжала тетка.
– Сама как буфет, - менее сдержанно отвечал Семенов.
– Дурак! – нашлась тетка.
– Сама дурак, - тупо огрызался Семенов.
Автобус заинтересованно внимал ругани.
– Что за люди?! Хоть бы какая сердобольная старушка место уступила, -
недовольно сказал разгоряченный Семенов, когда они вышли. Он открыл
женский с цветочками зонтик, и Клюев заметил, что Семенову было
действительно с похмелья и крепко.
– - Отгул щас возьму, - поделился Семенов. – Похмеляться пойду.
Глаза его горячо блестели. Клюеву тоже захотелось взять отгул и пойти
похмеляться, хотя он вчера и не пил.
– Ага, - злясь неизвестно на кого, сказал Клюев, - дадут тебе отгул. Конец
месяца. Федька на больничном, Чижова в столовую забрали. Кому работать?
– Козел этот Федька. Как запой, он на больничном. А тут хоть подыхай. –
Семенов заскрипел зубами. И под этот звук без пяти девять они вошли в
проходную.
Тоже
последствий – снова пошел дождь. Сначала неуверенно, кап да кап, а потом
сильно и нагло.
– Пойду похмеляться, - вернулся к своей навязчивой идее Семенов.
– Ты не знаешь, в гастрономе вино есть?
– «Агдам», - сказал Клюев и подумал грустно: «Зря обедал. Сейчас бы с ним
пошел».
– Пойду похмеляться! – крикнул в пространство Семенов и свернул к магазину,
а Клюев остался один. В ботинках у него опасно для здоровья хлюпало и
болела спина. Вечерний автобус не отличался от утреннего, только больше
скрипел и тише ехал.
Дома все оставалось по-старому. В квартире стояла непереносимая вонь. Жена
с дихлофосом в руках ползала по полу кухни и с беспощадным лицом травила
тараканов. Теща толстой жабой лежала на диване и, выпучив глаза, отдыхала в
телевизор.
– Жрать будешь? – подозрительно спросила жена.
Клюев не хотел, но назло ответил, что будет. Он невнимательно поковырял
вилкой в картошке, попил чаю. Потом, глядя в гладкую спину жены, пересиливая
себя, сказал:
– Слышь, давай зонтик что ли купим, а то вон погода какая.
Жена с удовольствием обиделась.
– Вот еще. Мне на зиму одеть нечего, а ему зонтик подавай. Сапоги разлезлись…
«Зонтик». Мама! Ты слышишь, мама, наш- то козел что выдумал?
И она начала визгливо излагать на тему, что Клюев вообще ее не жалеет,
бесится с жиру и думает только о себе. Теща смотрела, как Дзержинский,
солидизировалась с нею и вставляла ехидные реплики. Наконец, жена пустила
слезу, как обычно, на словах:
– Ты видишь, мама, он меня специально выводит. Боже мой, какой эгоист.
«Твари, твари насквозь», - стиснув зубы, думал Клюев. Он захотел вспомнить к
случаю какое-нибудь стихотворение, но так и не вспомнил – внутри него
пульсировала ненависть.
Завидуя Семенову, он пошел спать. А ночью ему приснился зонтик. И не
женский и ободранный, как у Семенова, а черный мужской, как у лаборантки
Елены Петровны, и еще одна женщина. Кто, пусть останется его маленькой
мужской тайной, которая нас не касается. Будем хоть мы джентльменами.
О ВРЕДЕ ЧТЕНИЯ
(Юноше, обдумывающему житье)
Дорогой друг, ты вступаешь во взрослую жизнь. Много опасностей
подстерегает тебя на этом пути. Мы расскажем об одной из них. Речь пойдет о