В движении вечном
Шрифт:
Игнат в одиночестве присел на свою узкую железную панцирную койку. Снова достал листки с решениями последних двух задач.
За что? За что такой крест? Диагональный красный?
Сейчас это даже не столько интриговало, сейчас была полная уверенность, что какой-то существенной оплошности он допустить просто не мог.
В первой задаче он отыскал довольно скоро. И это действительно была никакая не ошибка, а механический ляп, который, однако, привел к неправильному ответу. Ладно, пускай, но вот вторая задача! -- вторая задача была решена верно. Она была "загрейзана" путаными исправлениями,
Кроме того, теперь эта задача казалась ему очень знакомой, ведь за последние месяцы он перерешал без счета задач из всевозможных учебников и пособий.
Где-то, где-то... Где-то он ее уже видел.
Игнат принялся лихорадочно ворошить пособия... и! Вскоре обнаружил в одном из учебников именно эту задачу. С замиранием сердца открыл он учебник в конце...
– - Да... твою мать! -- вырвался разом нутряной звериный крик.
И точь-точь в этот миг, как по команде, распахнулась настежь входная дверь, и целая делегация скоро заполнила комнату. Это были сплошь возрастные мужчины, мужчины представительные в строгих костюмах и галстуках во главе с комендантом общежития. Заступив несколько шагов за порог, передние выдвинулись почти на середину крохотной комнатки, ошарашено взглядывая на одинокого крикуна:
– - Что происходит?! Мо... молодой человек, вы тронулись, с ума вы сошли?
"Это что еще?! Кто? Откуда?" -- сидя на кровати, точно также ошарашено взглядывал снизу вверх и Игнат.
А было "это"... Как оказалось впоследствии, это была очередная плановая проверка из ректората, которая по какой-то дикой нелепой случайности совпала с его душераздирающим матерным воплем.
– - Все общежитие на уши, так кричать! -- приступил строго комендант, мужиковатый малый из студентов постарше. -- Факультет, курс, группа?.. Ваш пропуск, пожалуйста.
Но Игнат уже полностью пришел в себя, и тотчас ринулся в бой. Под впечатлением того, что увидел в конце задачника, он заговорил в ответ убежденно, почти яростно, выплескивая разом океаны эмоций. Теперь его состояние было сродни аффекту, когда от былого безразличия не осталось и следа; теперь на его стороне был праведный гнев, и это теперь был его козырь. Теперь у него в руках был весомейший козырь, обозначенный красным на белой бумаге, а значит тот козырь, который возможно вполне конкретно предъявить.
Он говорил о Кругловой и пересдаче, тыча всем сразу и каждому по отдельности исписанные листки, тыча перечеркнутую красным задачу. Показывал точно такую же задачу в учебнике, отворачивал тут же ответ, тыча пальцем в книжные цифры, совпадающие с абсолютной точностью с перечеркнутыми красным.
Он говорил столь несуразно и сбивчиво, что совершенно невозможно было толком понять, но эти взрослые ученые мужи с высокими научными степенями, все-таки, поняли.
Они поняли главное.
Они поняли, что этот взбалмошный странный паренек говорит несуразно и сбивчиво, но искренне! Они поняли, что заорал он вот так не позволительно для советского студента вовсе не спьяну, а потому, что на грани. Они увидели ложь и ложь чудовищную, ложь ту самую, от которой и вправду завоешь.
За этот матерный истошный вопль
* * *
И в тот же день вечером была последняя консультация перед экзаменом.
Проходила она в обыкновенной аудитории для практических, небольшой, но светлой, с большими окнами. В помещении из предметов выделялась особо размерами на передней стене ученическая темно-зеленая доска, к которой примыкал близко письменный преподавательский стол. А далее располагались в два ряда столы, разделенные по середине широким проходом.
Ребят пришло десятка два, и все они, как по команде расположились тесной группой в одном ряду напротив преподавательского стола. И только Игнат в единственном числе присел в соседнем ряду с краю. Это получилось как-то само собой, вне какого-то определенного замысла или желания подчеркнуть свою ситуацию. Желание сейчас было одно, желание всеохватное, и он был сейчас, как бы, под непроницаемым колпаком из этого желания. Он был собран предельно, погружен в себя полностью, не замечая ничего вокруг, не заговаривая ни с кем. Да и ребята знали и не беспокоили, бросая иногда сочувственные взгляды.
Галина Максимовна вошла как всегда живо, легкой упругой походкой. Окинув быстрым взглядом аудиторию, попридержала внимание на одиноком сидельце, и легкое недоумение проскользнуло на ее всегда приветливом, с мельчайшим налетом улыбки лице. Но вначале она ничего не сказала.
Затем она обратилась к ребятам с предложением начать, и консультация двинулась своим чередом. Первым задал вопрос Лебединский Андрей, вопрос малопонятный большинству здесь присутствующих. Внимательно слушая, он несколько раз просил пояснений по ходу ответа. Потом аналогично спрашивали еще несколько девчонок.
На этом серьез и закончился, поскольку далее в игру вступили Серега Гончар и еще некоторые ему подобные стратеги. Вопросы этих ребят, заученные наизусть, задавались исключительно с целью психологического эффекта: ага, мол, раз спрашивает с умным видом, кивает походу ответа в такт, значит, хоть что-то да рубит. На это действо ушло еще минут сорок.
И только когда вопросы прекратились полностью, Галина Максимовна спросила сама, бросив заинтересованный взгляд в сторону одинокого сидельца:
– - А вы?.. Вот так, в сторонке от всех и молчите.
Она улыбнулась и, как показалось Игнату, весьма доброжелательно.
– - У меня три незачета в ведомость, -- воодушевившись внутренне, но очень сдержанно отвечал он.
– - Т-так... а кто вел практические?
– - Круглова. Галина Максимовна, мне... не понятно. Вот посмотрите.
И он решительно выдвинул вперед свой "козырный" листок.
– - Посмотрите, пожалуйста, это с последней сдачи. Вот, задача решена, а все равно... красным крестом! Не понимаю.