В движении вечном
Шрифт:
Как достигнуть световых скоростей?
Сейчас это так же совершенно невообразимо. Попробуем, например, разогнать обыкновенный нынешний космический корабль приблизительно до этой самой, до ее величества недостижимой скорости света. Сколько нужно топлива? Размеры топливного "бака" должны быть сотни километров! Впечатляет? -- но это всего лишь элементарный подсчет, простая арифметика. Отсюда яснее ясного, что для межзвездных путешествий нужны совершенно иные космические корабли, нужно совершенно иное топливо.
Потом, при световых скоростях даже столкновение с атомом становится катастрофическим,
То есть, отсюда снова следует, что нужны космические корабли на совершенно иных, неведомых пока физических принципах, но!.. Но и это отнюдь не спасает. Дело куда безнадежнее, потому как даже самая, что ни есть недостижимая скорость света --- лишь черепаший шажок с точки зрения межзвездных космических путешествий.
И это куда страшнее.
Ведь это значит в прямом соответствии, что для масштабных полетов по Вселенной нужен совершенно иной уровень знания о самом пространстве-времени, и вот здесь не годы решают. И даже, может быть, не столетия.
Мечтать! -- мечтать можно сколько угодно о межгалактических путешествиях, но вот нам простые реалии. А отсюда и ясное понимание гого, что и эта "окончательная" большая мечта есть следствие той же наивности, пускай и не младенческой, а уже именно детской.
И снова, как и в случае принципиальной невозможности волшебных чудес возник новый тупик, возникла новая неодолимая каменная стена. Да только тупики и стены в этой жизни могут быть для кого угодно, но только не для Игната Горанского --- и, как естественный отклик, появление новой мечты. И это была снова мечта на переходе, мечта следующей жизненной ступени, мечта юношеская.
Это была мечта, опять же, была как бы в обход. Яснее ясного, как не перемахнуть на Луну через космос на летающей "этажерке" времен первой мировой, так и нет сейчас никакой возможности размахнуться всерьез по Вселенной. Межвездные космические путешествия есть реалии иных поколений, но!.. А почему бы тогда эти реалии самому и не приблизить?
Приблизить хоть как-то? Почему не посвятить этому свою жизнь, посвятить в наивысшем смысле? Посвятить себя тайне этого Мира всецело, погрузиться до самозабвения, творить и искать, и "эврика!" -- снова и снова магической вспышкой... Однако уже не вследствие решения стандартной школьной задачки из обычного учебника, а именно "Эврика!" с большой буквы, погружающее подлинно в глубины материи, указывающее человечеству прямо пути.
Почему и нет?
Великие открытия делают люди, и он человек. Возможно другим, так почему невозможно ему? Ему, максималисту душой, от которого многого ждут, пускай и в захолустном провинциальном мирке?
Почему невозможно, когда идейная атмосфера вокруг с тобой заодно?
4
Розовые
В эту уникальную эпоху "развитого социализма" с первых мгновений ты слышал набатом в миллион голосов: ты нужен! -- ты нужен стране, и ты нужен такой.
Тебе выпало счастье явиться на свет в великой и могучей стране, и ты должен быть ее достоин, ты должен себя заявить. Да, пока ты еще мал, и тебе предстоит многому научиться, но пройдут скоро годы, и ты вольешься в большие стройные ряды строителей заветной мечты, и здесь ты нужен такой, и тебе открываются прямо пути.
Так говорили учителя в школе, об этом взахлеб писали газеты, "вдвое-втрое выше нормы, вот девиз страна моя!" --такие песни ежечасно звучали по радио, питая юный весенний задор.
И он этому верил. Он верил потому, что он хотел, он жаждал этому верить. Он верил потому, что был молод, силен, и верил, что иначе нельзя.
– - У вас свет еще в розовых очках! -- говорила частенько мать, слушая его мечты.
Мать говорила, вздыхая как-то особенно, может с печалью, а может и вспоминая о чем-то своем. Мать говорила всегда с видимым пониманием, но и взглядывая так, будто ему неведомо очень многое, неведомо нечто очень важное, определяющее. Мать говорила, вздыхая, но он не хотел ей верить. Он хотел верить учителям, газетам и книгам.
– - У вас свет еще в розовых очках!
Мать говорит эти слова так, бкдто ему неведомы колоссальные препятствия, препятствия даже неодолимые. Препятствия! Что ж, они могут быть, и даже должны быть, с этим кто спорит, но ведь суть-то в другом.
Суть совершенно в другом.
Может для кого-то эти неведомые препятствия и неодолимы, но только не для него! Ведь он -- это он, и нет мире того, что ему не по силам.
Мать всякий раз избегала какой-то конкретики. Она только говорила неизменно с пониманием, но с видимой ностальгической грустью, слушая его мечты:
– - У вас у всех свет еще в розовых очках!
Мать избегала всякой конкретики потому, что иногда никчему разъяснять, иногда в жизни есть то, что нужно просто пережить. И даже!
– -- в самом конце:
– - Учись, сынок, и дерзай! -- говорила она напоследок уже совершенно другим тоном, словно сдаваясь под неодолимым напором его непоколебимой веры.