В годы большой войны
Шрифт:
А теперь Григорий Беликов сам работал в «мозговом центре», сам был обязан анализировать, руководить, готовить решения, направлять действия «сторожевых застав».
Со своими мыслями и предложениями пошел к Директору. Прикидывали и так и эдак. А если это хитрая игра противника, направленная на дезинформацию? И все же пришли к единому мнению — согласиться, привлечь к работе неизвестного Люци. И, конечно, тщательно перепроверять его донесения по другим источникам.
Директор сказал:
— Мы не должны забывать о сложной политической обстановке в нацистской
Полковник Беликов передал запрос для Люци: сообщить дислокацию резервных немецких дивизий с указанием их номеров и наименований гарнизонов, в которых расположены резервы вермахта.
Шандор понял — Директор намерен проверить достоверность сообщений Люци.
Через три дня Тейлор передал подробный ответ Люци. Он перечислял резервные немецкие дивизии в тылу Восточного фронта. Сообщение начиналось словами: «Получено через Вертера…» Были и другие псевдонимы: Ольга, Тедди, Анна, Фернанд… Каждый из них означал германские учреждения, откуда поступала информация.
Люци начал передавать информацию. Выполняя указания Центра, Шандор никогда не встречался с ним лично.
После второй мировой войны глава стратегической разведки Соединенных Штатов в Европе Аллен Даллес, работавший многие годы в Швейцарии, писал об этом так:
«Советские люди использовали фантастический источник, находящийся в Швейцарии, по имени Рудольф Рёсслер, который имел псевдоним Люци. С помощью источников, которые до сих пор не удалось раскрыть, Рёсслеру удавалось получать в Швейцарии сведения, которыми располагало высшее немецкое командование в Берлине, с непрерывной регулярностью, часто менее чем через двадцать четыре часа после того, как принимались ежедневные решения по вопросам Восточного фронта…»
В конце октября 1942 года более ста американских транспортных кораблей, общим водоизмещением около миллиона регистровых тонн, покинули восточное побережье Соединенных Штатов и поплыли через океан в Европу. На военных транспортах плыли тридцать семь тысяч американских солдат, предназначенных для высадки в Северной Африке. Из Часапикского залива корабли отправляли ночью, чтобы сохранить в тайне задуманную операцию. Но сделать это было трудно: в просторах океана транспорты растянулись на сотню миль. Их сопровождали суда военно-морского флота — двести вымпелов — все, что удалось собрать для конвоя морского десанта.
Через несколько дней из Шотландии к берегам Северной Африки ушла другая армада, перевозившая войска — семьдесят две тысячи человек, тоже вооруженных и снабженных всем необходимым для десанта. Как все это сохранить в тайне?!
И все же произошло невероятное — германская разведка не обнаружила кораблей противника, при всем том, что во главе имперской разведки стоял такой опытный человек, как адмирал Канарис…
Утром восьмого ноября десантные войска
Гитлер был в ярости. Абвер и имперское управление безопасности допустили непростительный промах, прозевав вторжение десанта противника. Наверстывая упущенное, Гитлер приказал немедленно оккупировать территорию «свободной зоны». Иначе противник точно так же сможет вторгнуться в Южную Францию…
В течение суток все было закончено: южное побережье, всю территорию «свободной зоны» заняли германские войска. Становился все более жестким оккупационный режим в европейских странах, ранее захваченных Гитлером. Все это еще больше осложняло работу подпольщиков. Команды гестапо рыскали всюду.
Становилось очевидным, что прибывшая из Берлина гестаповская команда напала на след подпольной организации и пытается заманить людей в расставленную ловушку. Анри Дюрер дал распоряжение своим людям не появляться в конторе созданной ими фирмы по торговле колониальными товарами. Там бывала только одна Сюзан да некоторые сотрудники, не имевшие отношения к организации.
В конторе стали появляться подозрительные клиенты в штатском с отличной военной выправкой. Одни выспрашивали — может ли фирма поставить партию цейлонского чая? Сюзан была подготовлена к ответу. «Господа, — разъясняла она, — всюду идет война, и мы уже давно не получаем чай с Цейлона…» Другие вдруг просили добыть им электроды для электросварки, интересовались какими-то станками, путаясь, для чего нужно такое оборудование. Белобрысый субъект с бегающими глазами спросил, нельзя ли повидать коммерческого директора. Сюзан ответила — сегодня никого нет. Но посетитель не уходил, топтался на месте, заглядывал в окно, из которого открывался вид на бульвар.
Обстановка накалялась, и теперь Дюреру приходилось самому чаще бывать в Амстердаме. Однажды хмурым ноябрьским днем он встретился с Граммом. Они прохаживались по набережным реки Амстель.
— Грин арестован, — сказал Анри, — Нужно всем немедленно покинуть город. Тебе тоже…
— Но я же говорил, сначала должен заехать к Лоте, — возразил Грамм. — Она еще в клинике.
Друзья знали, что у Граммов большая радость — родилась дочка! Лота была в клинике в нескольких часах езды от Амстердама. Питер хотел во что бы то ни стало повидать жену и ребенка.
— Не надо этого делать, — убежденно сказал Дюрер. — Через неделю она приедет к тебе в Швейцарию. Документы готовы.
— Не беспокойся, все будет в порядке… О том, что Лота в больнице, никто не знает.
— А Грин?
— Грин знает, он единственный человек…
— В том-то и дело, — перебил его Дюрер. — С гестапо не шутят. Повторяю, ты немедленно должен уехать.
— А ты? — спросил Грамм.
— Уеду, как только закончу дела… Через несколько дней… Перед твоим отъездом встретимся еще раз.