В горах ближе к небу
Шрифт:
«Они ощущают мое присутствие», — подумала она.
Берег пестрел цветами. В их густых зарослях шумел ветер. Под сенью деревьев разлеглась большая черепаха, ее панцирь отливал золотом.
— Иди ко мне! — шепнула Манфи.
Черепаха высоко подняла голову. Она подползла ближе и положила свою морду в ладони Манфи, излучая блаженство…
Тонкий мир Нойлеха почти не отличался от форм, которые принимала твердая материя, образующая планету Хелион. Здесь так же сверкали в лучах солнца вершины «хрустальных» гор, журчали реки и шелестели деревья. Только свет
Нойлех населяли только умершие. Живущие бывали здесь лишь в краткие мгновения сна, как черепаха, лежащая в тени деревьев.
Манфи вошла в дом. Она любила здесь каждый уголок, каждую безделушку, — золотые статуэтки животных, светильник-часы «Глаза», мозаики на стенах, мягкие драпировки и пушистые ковры… Манфи приблизилась к своему огромному, до потолка, зеркалу и взглянула на себя. Красивое тело, обтянутое белыми переливами платья, волнистые волосы, точеное лицо… все, как прежде, только кожа более светлая, бледная, как стекло.
«Тень Манфи! Вот как я буду называть себя», — решила она.
На подставке у зеркала лежал набор для причесок, подаренный ей Тэллом. Он привез его с далекой планеты Сахти в созвездии Крылатый Дракон. Расчески, гребни и заколки из золота с примесью других металлов потемнели и потеряли блеск, но Манфи очень дорожила ими.
«Почему это случилось со мной? — замирая от тоски, подумала она. — Виной всему — мое безрассудство и неугомонный нрав. Я слишком увлекаюсь…»
Тонкий мир Нойлех имел свои прелести. Будучи двойником Хелиона, он, тем не менее, жил по своим собственным законам. Берега Снов существовали задолго до того, как сформировалась твердая планета, на которой зародилась и получила развитие цивилизация, где золото стало основным элементом, необходимым для поддержания жизни.
«Ткань» многомерного пространства Нойлеха обладала чудесными свойствами. Она легко трансформировалась в соответствии с мыслями и чувствами своих обитателей. Любая игра воображения, любой мысленный образ воплощались здесь практически мгновенно. Это забавляло существ, привыкших к длинным временным отрезкам между желаемым и его про — явлением в мире твердых форм.
Манфи не могла долго предаваться грусти. Зеркало вдохновило ее, и она принялась менять облик, как ей хотелось.
Она стала такой, какою была, когда Тэлл впервые признался, что любит ее, — в роскошном «золотом» платье, украшенном драгоценностями и живыми цветами.
В воздухе распространился знакомый аромат…
Манфи вертелась перед зеркалом, и, когда Тэлл обнял ее, даже не удивилась. Ведь она подумала о нем.
— Манфи, какая ты холодная, — шептал он, прижимая ее к себе. — Дай, я тебя согрею.
Спустя мгновение они превратились в одно сверкающее золотое облако.
Внезапно Манфи ощутила чье-то пристальное, страстное внимание. И это не был взгляд Тэлла.
— Кто тут? — воскликнула она, возвращаясь к прежнему облику.
Хетт ужасно удивился. У себя на Драгии и, особенно, в замке Вальганиуса он видел всякое, но чтобы два живых существа
— Кто здесь? — взволнованно повторила Золотая Богиня.
Теперь он знал, как ее зовут. Манфи! Какое прекрасное, звучное имя.
Хетт не отрываясь наблюдал за Манфи. Он ничего не понимал — ни как очутился в этом странном зыбком мире, ни как «ожила» его обожаемая Золотая Богиня, ни что ему теперь делать. Он не осознал смерти, как не осознавал происходящего с ним, принимая все за сладостный любовный сон.
— Кто ты? — строго спросила Манфи, с трудом различая в сумраке очертания незнакомого существа.
— Я Хетт, секретарь Вальганиуса, — поспешно ответил гость.
Магистр приучил его без промедления отвечать на вопросы. Он никогда не давал Хетту времени на раздумья, чтобы тот не мог солгать.
Богиня заинтересовалась.
— Ты с Драгии?
— Да, — подтвердил Хетт. — А разве… ты меня не помнишь?
— Нет.
— Этого не может быть… — удрученно прошептал Хетт и поник.
— Как ты оказался здесь? Ты умер?
Хетт оцепенел от ужаса. Он умер? Но… как же так? Ведь он продолжает думать, чувствовать и даже разговаривать. Впрочем, Манфи виднее. Раз она говорит, что он мертв, значит, так и есть.
— Я… люблю тебя… — с безумной решимостью признался он. Теперь, когда он умер, бояться было нечего. — Ты забрала меня в свой мир, чтобы я служил тебе?
Богиня задумалась. Время в Нойлехе текло без всяких правил — то медленно, то стремительно, — подчиняясь чувствам и желаниям обитателей.
— Ты любишь свою мечту, — мягко ответила Манфи. — И пришел сюда по своей собственной воле.
— Здесь живут духи умерших? — боязливо озираясь, спросил Хетт.
— Если хотят… Твоя планета погибла. Почему?
Хетт и сам хотел бы знать это. Впрочем, он ни о чем не жалел. Новый мир, в котором он только-только начал осваиваться, все больше нравился ему. Однако Золотая Богиня ждала ответа, он не мог разочаровать ее. И пустился в объяснения.
— На Драгии испортился климат. Я не разбираюсь в таких тонкостях, как влияние небесных тел друг на друга, но… наша жизнь стала ужасной. Нам пришлось зарыться под землю. Некому было добывать золото, которое осталось на поверхности, превратившейся в топкие болота. Потом… появился господин Вальганиус. Он все и придумал. Спас Драгию от неминуемых бедствий.
— Каким же образом?
— Создал клонов. И где он только этому научился? У нас в замке жили несколько, я их жутко боялся, пока не привык. Вальганиус называл ихуффами. Безмозглые существа, почти как роботы. Они чем-то похожи на драгийцев. Уффы многое могли делать, причем их согласия не требовалось. Они жили в колонии, расположенной далеко от Жада, полностью изолированной и закрытой. Никто ни о чем не знал, — я имею в виду жителей Драгии. Тайна колонии уффов тщательно охранялась. О ее существовании было известно только правителю Канто, Вальганиусу и моему другу Кассу. Он служил начальником колонии, а у нас с детства не было секретов друг от друга.