В когтях багряного зверя

Глушков Роман Анатольевич

– Святой Фидель Гаванский! – взмолилась Малабонита. Кажется, она только сейчас в полной мере осознала, какое бремя свалилось ей на плечи со смертью королевы Юга. – Да пропадите вы все пропадом! Мне что, теперь одной за все это дерьмо отдуваться придется?

– О, прекрасно тебя понимаю! – сочувственно закивала госпожа Зигельмейер. – И, честно говоря, даже немного тебе завидую: жила себе не тужила, а тут вдруг раз – такое счастье нежданно-негаданно привалило… Что ж, мои милые Проныры, хоть сейчас и не самое удачное время, однако хочу поздравить ваше дружное семейство с пополнением!

Есть идеи, как вы назовете своего первенца? Только, умоляю, не Еремеем, а то «Проныра Четвертый» звучит слишком уж пошло и банально.

Де Бодье и Сандаварг озадаченно переглянулись, словно бы спрашивая друг у друга совета, как им следует на все это реагировать. В итоге оба предпочли благоразумно промолчать.

– Шуткое сфинстфо! – прошипел наблюдающий за всем этим со стороны Физз и тоже примолк, чувствуя, что Малабониту сейчас лучше не злить.

Новоиспеченная мамаша уже открыла рот, собираясь наговорить Патриции таких гадостей, от которых даже у нее – тертой интриганки – волосы встали бы дыбом. Но я поспешил пресечь скандал на корню и вернуть обоих к суровой действительности:

– Ну ладно, дорогие дамы, поболтали и хватит! А теперь, если вы не против, я все же попробую оторваться от тех рассерженных ангелопоклонников! Попрошу вас вернуться в трюм, улечься в гамаки и позаботиться о младенце. И постарайтесь не ронять его на пол, потому что в ближайшие несколько часов о комфортной езде придется забыть… По местам!.. И, дамы, – не вздумайте перегрызть друг другу глотки! Помните: сейчас вы обе нужны этому ребенку. Без вас он просто не выживет. Ну а я, в свою очередь, сделаю все возможное, чтобы избежать новой войны…

Обдумывая последние новости – и приятные, и печальные, – я наконец-то свернул на труднопроходимый, но более предпочтительный для нас путь. Однако не прошло и получаса, как мы были вынуждены съехать с него и сделать остановку, так как наткнулись на нечто такое, мимо чего не смогли проехать.

Я порекомендовал Ласло Габору удирать после налета на Ковчег не абы куда, а к плато Мадейра. Туда же в скором времени намеревались отправиться мы. Мадейра должна была стать нашим последним пристанищем перед финальным броском к Европейскому плато. Тому самому, где мы планировали найти себе если не новый дом, то хотя бы убежище от очередного наводнения. Габор был волен выбирать любую дорогу, но он счел наш совет здравым и воспользовался им. И все бы ничего, да только доехать до Мадейры «Торментору» было не суждено.

Удрав от преследования, Ласло сотоварищи недолго радовались вновь обретенной свободе. По обшивке дальнобоя было заметно, что во время бегства он подвергся нещадному обстрелу. Который, судя по всему, и стал причиной поломки, постигшей «Торментор» на полпути к плато. И поломка эта, к несчастью, оказалась для него фатальной. У него сломалась правая задняя полуось и отвалилось одно колесо. И теперь дальнобой стоял посреди хамады, завалившись на корму, от чего его левое переднее колесо повисло в воздухе, а палубы накренились под углом градусов в тридцать.

В былые времена бронекат с такой поломкой требовалось отбуксировать в ближайшую мастерскую клепальщиков, что имелись во всех городах и поселках Стервятников.

Нынче, когда в Атлантике стало трудно разыскать не только буксировщика, но даже дорогу, Габор мог проторчать здесь в ожидании помощи не один месяц, а то и год. Это в лучшем случае. В худшем экипажу дальнобоя повезет, если он доживет до завтра. Если мы без труда заметили его, наши преследователи также обратят на него внимание. И уж точно не проедут мимо угодившего впросак налетчика на Ковчег.

Мы и сами еще не избавились от погони, но бросать «Торментор» в беде я не намеревался. Мы были должниками Ласло, к тому же теперь на нас работал его человек. Обездвиженный и не способный отстреливаться дальнобой станет легкой добычей для армии бронекатов. Поэтому вряд ли Габор откажется спасти себя и команду, пускай на «Гольфстриме» им тоже не гарантирована безопасность. Но мы, по крайней мере, еще можем двигаться, а вот «Торментор» свое отъездил…

– Хватайте вещи и айда к нам! Только, прошу, поскорее! Через четверть часа тут будет слишком шумно и жарко! – прокричал я Габору, когда мы подкатили к дальнобою. Его дозорные уже заметили приближающуюся угрозу, и можно было не объяснять Ласло, почему мы так спешим.

– Как же вы вовремя, черт побери! – воскликнул он, разве что при этом не запрыгал от радости. Но прежде чем отдать команде приказ об эвакуации, не вытерпел и осведомился: – Ну, как ваши успехи? Повезло или нет?

– Можно сказать, и то, и другое, – уклончиво ответил я, не желая зазря надрывать горло и терять время, объясняя Габору то, о чем он так и так узнает на борту истребителя.

– Ладно, опускайте трап! Сейчас мы к вам переберемся! – не стал настаивать на подробностях капитан и поспешил к команде, отдавая на бегу нужные распоряжения.

Само собой, просто взять и перебежать с одного бронеката на другой Ласло и его дальнобойцы не могли. Чтобы разместить у нас на борту столько народу, включая уже находящегося здесь Джуру, Габору предстояло снабдить их достаточным количеством продуктов и необходимых вещей. На перегрузку которых, само собой, требовалось время, а его у нас и так было в обрез. Вдобавок следовало отнестись с пониманием к самому Габору: трагические обстоятельства вынуждали его покинуть бронекат, на котором он прослужил капитаном не один год. И на который он, скорее всего, никогда не вернется. И когда Ласло, утирая украдкой слезы, сошел последним с трапа «Торментора», армия ангелопоклонников была совсем близко. Настолько близко, что вражеские дальнобои уже начали брать нас на прицелы катапульт.

Первые выпущенные ими снаряды не долетели до нас примерно сотню метров. Обернувшись на вздыбившиеся за кормой фонтаны грязи и камней, я с еще большей тревогой посмотрел на впередилежащий путь. Плато Мадейра уже маячило на горизонте. Но путь к нему вел по плоской, широкой равнине, на которой практически отсутствовали озера. Это было одно из тех редких мест, сохранивших свой прежний облик, не тронутый вулканическими разломами и наводнениями. Здесь было слишком мало труднопроходимых участков, что помогли бы мне снова оторваться от погони. И располагались они, как назло, в стороне от кратчайшего пути к плато.