В львиной шкуре 2
Шрифт:
— Неужто, правда? — насторожился дьяк, вспомнив жену, которая любит убелять своё лицо.
— Вот тебе истинный крест, — с жаром ответил Афанасий и широко перекрестился.
— А чем же у них женщины лицо мажут?
— Они из лечебных трав крема делают, которые морщины разглаживают и возвращают коже здоровье.
— А у тебя есть такой крем?
— У меня нет, а у дона Константина должен быть. Он, как бороду свою побреет, тоже кремом лицо мажет.
— Знаешь, что, Афанасий, ты скажи дону Константину, мол, зайду я к нему
— А чего говорит-то? И так сидим на подворье, как цыплята в курятнике и никуда не выходим. Я вот в Тверь съездить хотел, родню навестить… Пустишь ли?
— Всему своё время, Афанасий. А дона Константина предупреди.
— Хорошо, предупрежу.
— А что ты мне о индийских и египетских землях говорил? — перевёл Курицын разговор на другую тему.
— Богата земля индийская, только нам там делать нечего.
— Как так? — удивился дьяк.
— За морем телушка — полушка, да рубль перевоз, — усмехнулся купец. — Торговые пошлины у них очень большие и христиан не любят. Оберут, как липку и барыша никакого не получишь.
— А как же русичи с ними торговлю ведут?
— У русичей военный союз с Бахманидским шахом. Визирь вообще Аллаху своему на них молится. Даже сестру шахскую за императора сватал.
— От чего же любовь такая?
— Шах долгое время войну тяжёлую вёл, казна совсем истощилась. А благодаря солдатам, которых император дон Павел послал ему в помощь, тот быстро со своими супротивниками расправился.
— А что, большое войско послал?
— Не знаю, Фёдор Васильевич, мне о таких вещах не говорили. Знаю только, что армия шаха насчитывала сорок тысяч человек, а у его противника было шестьдесят тысяч.
— Эвон, какие армии большие! — подивился дьяк, а про себя подумал: "Тут пока двадцать тысяч наберёшь, семь потов сойдёт".
— А с Египтом нам торговать сподручно, — тем временем продолжил Афанасий, — если только станем корабли строить, как у русичей.
— Что, хорошие корабли?
— Очень хорошие!
— А мне говорили, что вы до наших земель еле-еле дошли.
— Так-то не русичи строили. Эти корабли в египетской Александрии куплены были.
— Отчего так?
— Водной дороги из Индийского океана в Средиземное море нет. Пустынная земля шириною в двести вёрст их разделяет. Не на себе же корабли тащить?
— Ну, да, ну, да, — покачал головою дьяк. — А для нас какая выгода в египетской стране?
— Тем, кто торгует с ними лесом, смолой и железом, послабление в пошлинах дают. Веру нашу не притесняют, из-за чего в их городах много православных греков живёт. Товар же у них хороший. Ты бы видел, Фёдор Васильевич, какие там скакуны! Великому князю не грех на таких ездить… Торгуют же они шерстяными коврами, благовониями, сахаром, тканями из шёлка и хлопка. А ещё драгоценными камнями, селитрой, специями, пряностями, красочными изразцами и стеклом.
— И вправду товар хороший, — согласился Курицын. — А им, значит, лес
— Ага, нужен. И меха тоже. И заметь, Фёдор Васильевич, покупают это всё за золото.
Последнюю фразу Афанасий подчеркнул не зря, золото на Руси было редкостью и ценилось очень высоко. Десять лавров, подаренные дьяку адмиралом, составляли целое состояние, и это не считая золотой печатки с рубином и прочих предметов.
— Золото, говоришь, — и Курицын задумчиво погладил свою бороду. — Хорошо, ступай пока, да не забудь предупредить дона Константина о моём визите.
— Скажи, Ситара, тебе действительно не нравится тот наивный юноша? — спрашивал Олег Быстров у своей наложницы, поглаживая её голову, которую, после жарких любовных объятий, она положила ему на грудь.
— Нет мой, господин, не нравится. Во-первых: он не верует в Аллаха, а во-вторых: это ты спас моего отца от смерти, а не он. И в третьих: мне с тобой хорошо и очень интересно. Ты так много знаешь… А что знает этот Юсуф? — и девушка невольно поморщилась, произнеся имя.
— Однако он прекрасно справился со своим заданием. Как мне удалось узнать, убийца Малика Хасана так и не был пойман.
— О! Мой господин, если это было бы в моей власти, я бы тоже убила Малика Хасана! Жадный и завистливый раджа, возомнивший себя вершителем судеб!
— Ситара, я начинаю тебя бояться! — рассмеялся капитан, — ты говоришь не как женщина, но как мужчина воин!
— Я скорее убью себя, чем причиню тебе хоть капельку боли, мой господин! — воскликнула девушка, порывисто приподнявшись, и предано глядя Олегу в глаза.
— Верю, моя девочка, верю! — и он снова притянул её к своей груди, — но как нам быть с этим юношей? Человек, совершивший подобное, становится очень опасным.
— Разве моему господину трудно закрыть его глаза навсегда?
— Лишить человека жизни можно, но вот вернуть её обратно — увы, — вздохнул невесело Олег.
— Зачем тебе его жизнь?
— Он доказал, что может стать хорошим воином. Не многие способны сделать то, что удалось ему.
— Кто бы мог подумать, — отозвалась на эти слова девушка, — что обыкновенная прогулка по городу приведёт к таким результатам? Я и раньше видела на себе вожделенные взгляды мужчин…
— Только в данном случае, Ситара, они были не вожделенные, а восхищённые. Чем отличается пылкий юноша от расчётливого мужа?
— Мой господин, ты говоришь так, словно убелённый годами мудрец, — улыбнулась девушка.
На эту фразу Олег Быстров предпочёл ничего не говорить. Не станет же он открывать тайну, что его воспитывали люди, спустившиеся с небес? Он много где побывал, многое узнал, но даже не увидел и толики того, что видел во дворце своего императора. А местные правители, окружившие себя роскошью и великолепием, кучей слуг и наложниц и проводящие время в праздном безделье, что они могут, что они знают?