В любой гадости ищи свои радости

Штаний Любовь В.

Каким чудом я сама не сверзилась — без понятия. Тупо зацепилась за колючий куст, ставший болезненным, но всё же спасение. Вскочила на ноги. Сильно удивилась, что кости целы и…

До места, где в последний раз видела горбуна, шла пошатываясь и едва не воя от осознания. Всё, больше ничем помочь не смогу. Хотя, какое уж ‘больше’! Именно я виновата в смерти Алехандро.

Если бы не помешала тому, вонючка был бы жив. Но ведь, тогда погиб бы Эйлар! Выбор и теперь был очевиден, но чувство вины и острого сожаления всё равно давило на сердце,

убивало что-то уже внутри меня самой. Как теперь?

В первую секунду, глянув за край и узрев бессознательное тело, не поверила своим глазам. Видно, зацепился за уступ какой то частью одежды и та, не смотри что рванина, удержала. Внизу клубился туман, а я…

Всхлипнув, опустилась на колени. Потом легла на брюхо. Так близко и так далеко! Господи боже, помоги мне! Брезгливость канула в лету. С трудом дотянувшись зубами до одной из верёвок, связывающих руки за спиной, ухватила. Попятилась назад. Медленно, упрямо…

Вспомнила все молитвы, какие только знала. Лишь бы удержать! Лишь бы вытянуть! Лишь бы кошмарик не очнулся раньше времени! Если дернется — выроню. Тут без шансов. А он дёрнется обязательно, просто потому что верёвка при нашем раскладе должна выворачивать руки, причиняя почти невыносимую боль.

Видно, если не местные боги, то наш земной был на нашей стороне и зомбика я всё ж таки вытащила. Сил хватило еще и переместить подальше от края. В каком-то отупении заметив яму в корнях нехилого такого дерева, перегрызла верёвки на руках кошмара и затолкала в нехитрое убежище.

Если что, не свалится, едва очнувшись. Кроме всего прочего, чувствовала — так надо. Если богиня так воодушевилась спасением черноволосого, вряд ли её порадует ситуация с Алехандро. Да и Эйлар… Он точно не дурак — может и проверить выжил ли горбун после падения. Не сейчас, конечно, а когда рассветёт, но…

Почему вообще так вышло?! Что мужчины не поделили? Я мало что поняла из обрывков фраз, кроме того, что Алехандро имеет зуб на Эйлара, а тот ничуть не удивился желанию калеки убить.

Ночь ещё только началась, а меня уже колотило от холода и страха. Когда начал накрапывать мелкий дождик, не удивилась: неприятности — животина стайная и поодиночке не ходят. Подумав, чуть изменила позу и улеглась прямо на выступающие из земли древесные корни. Мне сейчас без разницы, а инвалида не так сильно мочит будет. Ему и так погано.

До кучи, глаза слипались, а я боялась засыпать. Как последняя бесхарактерная идиотка боялась гнева богини. Боялась разговора с Эйларом. Интуиция подсказывала: ему очень не понравится мой поступок. Как ни крути, я сбежала, предпочла компанию Алехандро обществу голубоглазого воина.

Пусть брюнет, говорил, что я нужна, важна для него. Даже если он… если любит, это ничего не меняет. Эйлар привык к беспрекословному подчинению. Он слишком самолюбив и властен, чтобы простить даже любимой… Хотя нет!

Не ‘даже’, а ‘тем более’ любимой неподчинение в такой ситуации. Любовь не настолько вскружила голову, чтобы не замечать очевидного,

вот только эта решительность и требовательность в моих глазах делали мужчину ещё привлекательнее.

Мне импонировали и властность, и уверенность в правильности принятого решения, и готовность это самое решение не только принимать, но и добиваться его воплощения в жизнь.

Он мужчина, он воин, и он вожак своей стаи. Некоторая жёсткость тут вполне понятна. К тому же, жёсткость ещё не жестокость, правда? Значит: позлится, но простит. Наверняка простит. Или?

Меня колотило от волнения и страха. Мелькнула и растаяла робкая надежда остаться неузнанной.

Если даже сам Эйлар не догадается о истинной природе бешенной кобылы, богиня непременно просвятит.

Алехандро всё никак не приходил в себя, а я… Всё же заснула. Заснула, чтобы очнуться в залитом солнцем парке и стиснув зубы, направится по тропинке к площади. Поздняк метаться — бобик сдох.

Ничего уже не попишешь, а прятаться бесполезно Проще сразу огрести своё, чем трястись от страха и стыдиться его всеми фибрами души.

Богиня ждала уже на ступеньках. И вот сейчас ни тени радости на красивом лице не было. Лишь откровенная злость.

— Дура! — рявкнула блондинка и меня швырнуло спиной на землю. — Какая же ты дура!!

— Я…

— Убила бы, дрянь безмозглая! — прервала на полуслове блондинка, — сама теперь с Эйларом объясняйся, кретинка!

Опять взмах руки, опять боль, тьма, холод, заполнивший грудь… Когда поднялась на ноги и увидела напряжённую спину Эйлара, по венам пробежалось золотистое тепло восхищения и сожаления: как я могла его обидеть? Как теперь ему в глаза смотреть? И всё же понимала: выбора не было. Иначе было просто нельзя! Он поймёт. Обязательно поймёт! Ведь он самый лучший, самый- самый…

Только вот. Воин молчал, хоть и слышал что я здесь. Мы находились в небольшой пещерке, с явно наспех разведённым костерком. Где-то неподалёку ржали лошади и приглушённо переговаривались мужчины. Брюнет меня ждал. Значит.

— Почему?! Почему ты спасла его?! — Голос Эйлара обжёг почти болезненной яростью, он развернулся и подошёл ближе. Посмотрел в упор.

— Тебя я тоже спасла, — прошептала тихо, с непониманием вглядываясь в прищуренные голубые глаза и тонкую линию стиснутых губ. — Раз задаёшь такие вопросы, ты знаешь, что это была я.

Мужчина сухо кивнул, но обиды во взгляде меньше не стало.

— Ты рисковала собой ради другого мужчины. Ради моего убийцы, — сказал, как будто ударил. — Что я должен думать?

— Ничего. Алехандро тебе не соперник и ты этого не можешь не понимать.

Мне было неприятен этот разговор и отчаянно не хотелось, чтобы Эйлар злился.

— При чём тут это?! — возмутился красавец. — Я не ревную тебя к этому уроду, но не могу понять, как ты могла рисковать из-за него. И ведь не просто рисковать — пойти против меня! Эта тварь хотела меня убить! Он тебя саму чуть не угробил, а ты…