В объятиях злого рока
Шрифт:
— Что, не спится? — прозвучал его ласковый голос.
— До каких пор, — процедила я, — вы будете без спросу меня трогать?
— До тех самых пор… — в ответ процедил Тай Фун. Закончить фразу ему не удалось. Небо над нами вдребезги раскололось ветвистой струёй электричества.
Нежданная гроза нагрянула с востока.
Молния высветила чудака на крыше, и выяснилось, что во время сюрреалистичных танцев чудаку решительно не до гроз.
Тай Фун отобрал у меня бинокль. Вгляделся. Хмыкнул. И в этот миг раздался гром такой силы, что я спешно зажала уши. Пляшущему психу — как с гуся
— Это Иридиус Младший, — безошибочно определил Тай Фун и повел меня в укрытие.
— А если его шандарахнет?
— На крыше громоотводы. Не должно, — сказали мне, запирая дверь в такой уютный потусторонний замок Вельмиры.
И снова он оказался прав. Гроза закончилась, наступило утро — и ректора с утра пораньше принесло к нашему новому жилищу.
— Ого! — поразился он, разинув рот и задрав голову. — Ничего себе отгрохали! Когда успели-то? А железной дороги тут раньше не было, клянусь механическим завивальщиком для усов!
— Краденым, — язвительно уточнила я, появляясь в воротах.
— Мне его подарили! — капризно возразил Иридиус Младший. — Так что теперь он мой по праву!
— А что вы еще украли? Помните? — поинтересовалась я.
Ректор сердито замахал на меня руками.
— Ничего я не крал! И вообще, нечего на зеркало пенять, коль рожа… Э-э-э, кхм, ну вы поняли. Сами мне прилично задолжали, так что не переводите рельсы. То есть стрелки. На отработку шагом марш! — взъерепенился он.
— Только зубы почищу, — буркнула я и закрыла перед ним калитку.
Портят тут всякие настроение ни свет ни заря. Я только-только забыла, что нам предстоит месяц исправительных работ — напомнили. Ну, спасибо на добром слове!
Ума не приложу, как ректору при всех его ужасающих недостатках вообще доверили такую ответственную должность — академией управлять? Назвать его нормальным можно разве что с колоссальной натяжкой. Неужели не нашлось никого более подходящего? Здорового, я не знаю. Без перечня психических заболеваний в амбулаторной карте.
Хотя в жизни частенько случается, что важные посты достаются тем, кто лучше просто по умолчанию. И неважно, что непреодолимых слабостей у таких счастливчиков вагон и маленькая тележка. На это закрывают глаза. Нет бы обществу одуматься, отправить избранного на сеанс к мозгоправу. Куда там! Общество может настоять на кандидатуре опаснейшего шизофреника лишь потому, что таковы традиции. Спрашивается, где логика? А нет ее. Не ищите.
Перед началом исправительных работ мне и Мире пришлось предстать перед ученым советом, который обыкновенно распоряжался судьбами Светочей Прогресса.
— Вы уникальны! — ткнула в меня указкой располневшая дама преклонных лет. — И вы тоже! — Второй тычок достался Мире. — Обе будущие светочи-биваленты. В вас хранятся зачатки редкого дара, который необходимо развить. А для этого вы должны жить отдельно и забыть о существовании друг друга! — рявкнула дама. — Между вами должна возникнуть конкуренция! Даже вражда! А вместо этого что я слышу? Вы поселились в каком-то аномальном дворце за пределами академии! У вас там зреет какой-то гениальный проект! Спрутам на смех! Вы ничего не добьетесь
Комиссия за ее спиной одобрительно зашевелила седыми усами и закивала головами, отягощенными интеллектом.
А у меня внутри всё вскипело. Захотелось врезать этой дамочке по лоснящейся от крема физиономии.
Я буду уникальной дурой, если соглашусь на подобное!
Мира испытывала схожие чувства.
— А если мы откажемся выполнять ваши требования? — тонким, но уверенным голоском спросила она.
— Вас исключат! — недобро зыркнули на нее. — И у вас конфискуют прогрессорский дар.
Да-а-а, день сегодня выдался исключительно неприятный.
Мало того что поставили перед выбором на колени, так еще и вынудили спуститься с небес на землю. Буквально — с девятого этажа, ареала обитания комиссии, в подвал, где находилась клетушка для персонала.
— Никогда, — ворчала Мира, орудуя шваброй в столовой, — ни за какие коврижки я с тобой не расстанусь.
Всякий раз как вдали, на ее персональной железной дороге, гудел поезд, она подскакивала и принималась начищать плиты усерднее прежнего. Гудки поездов ее необычайно бодрили.
И всё-таки на некоторое время расстаться нам пришлось. Явился управляющий и сообщил, что Мира остается тереть пол, Тай Фуна (самого главного молчуна в нашей компании) срочно зовут принимать каких-то там зарубежных гостей, а меня забирают на уборку комнат общежития.
Общежитие уходило от торца академии наискосок, образуя латинскую «V». Там-то я и почерпнула весьма любопытные сведения.
— Нехорошо мне, — сказала студентка-второкурсница соседке, забравшись с ногами на кровать. Я в это время с мрачной миной вытряхивала содержимое их мусорного ведерка в специальный пакет.
— А что стряслось? — спросила та.
— Не поверишь. Вчера ночью видела в туалете странных существ. Они как желе. Или как амёбы. Ну знаешь, простейшие одноклеточные с такими вот отростками. Только эти не ползли, а парили в воздухе и липли к стенам. У меня, наверное, бред.
— Ага, тебе бы к врачу, провериться! — хихикнула третья соседка и закрылась подушкой.
Я удалилась из комнаты, пребывая в абсолютной уверенности: не бред. Точно не бред.
Отрабатывали мы до обеда. А после обеда, наскоро перекусив вредной пищей, двинулись на лекцию к Тай Фуну, который только что разделался с зарубежными гостями. Опоздали, конечно, куда же без этого. Крались по аудитории на цыпочках, чтобы занять место в последнем ряду. Но нас всё равно заметили и сделали выговор.
Вместо того чтобы трепетно внимать и мотать на ус ценную информацию спецкурса, мы с Мирой шушукались, как две заговорщицы, и чертили на листе бумаги план будущего воздухолёта. Набросали приблизительно, и то хорошо. Ночью потом меньше бдеть в мастерской.
А на перерыве ко мне с визитом сунулся старый знакомый по кличке Фараон. Увидал у меня в пенале шестеренку — и давай спрашивать:
— Опаньки! Моя шестеренка! Где нашла? Как она тебе? Ждала случая, чтоб отдать?
— Акула, — уставившись на него исподлобья, как можно более зловеще произнесла я. — Подлодка, морской берег, тили-тили-тесто.