В объятиях злого рока
Шрифт:
Пояс протянулся перпендикулярно зеркальной глади и ощутимо дёрнулся. Гликерия на той стороне звала меня за собой.
Я попалась на крючок собственного любопытства, и теперь не оставалось ничего другого, кроме как ввязаться в авантюру вслед за Гликерией и шагнуть в водопад.
И тотчас я ощутила покалывание во всем теле. Иглотерапия, не иначе. За иглотерапией последовала ароматерапия. Кто-то не пожалел древесного парфюма и эфирного мандаринового масла. Щедро распылил праздничный коктейль мне в лицо, да так, что я даже
Океан схлынул резко и непредсказуемо. Оп! — и я барахтаюсь на берегу. Условно барахтаюсь, конечно. Меня быстренько втянуло в другой водоворот. Куда более шумный и яркий. Огни мигают, музыка гремит, фиолетовый шар под потолком знай себе, вертится.
Да, я попала прямиком на дискотеку. И с Гликерией мы тут были не одни.
Глава 12. Чудища и чемоданное настроение
Играла губная гармошка. Взрывались ударные. Имитируя горный поток, колдовски пел варган.
Бесилась скрипка, сходили с ума цимбалы.
Заходились в шаманской пляске чудища.
Их было чуть больше двух дюжин. Подобия грозовых туч, сбитые из монотонно-серого плотного тумана, они напоминали ожившие тени.
Эти тени ни секунды не стояли смирно. Тут и там мелькали то ветвистые оленьи рога, то хохолки и птичьи лапы. У некоторых из головы будто деревья росли. Другие могли похвастать ушами пустынных лис. Проскакивали уши зайца и рыси. Лапы трех— и четырехпалые. Глаза-пуговки, острые вытянутые носы.
Были здесь и существа, похожие на филина. Были и гладкие, и те, кто отрастил мохнатую шубку из грифельного тумана. А иные рассекали над головами, совсем как привидения — молча, отрешенно, по своим таинственным нуждам.
Один такой раздутый призрак без глаз и носа наткнулся на нас с Гликерией — и тотчас прошел насквозь. И я уже приготовилась истошно визжать от ужаса, как вдруг неожиданно отлегло. В углу башни я заметила сваленные в кучу саквояжи — с туристическими наклейками, бирками и прочими опознавательными знаками.
До чего же буднично и заурядно! А то, что саквояжи скалятся и рычат, так это ерунда и, вообще, дело десятое.
— Йей! — вскричала Гликерия, у которой отлегло не меньше моего. — Айда веселиться!
И, воздев руки с оттопыренными указательными пальцами, бочком вклинилась в гущу созданий мрака.
Ее кураж расценили как агрессию.
Чудища всей толпой дружно отхлынули к противоположному концу дискотечного зала и уставились на нас, моргая глазами-пуговками, шевеля ушами и спесиво морща носы.
Свет по-прежнему мигал, потолочный шар-отражатель продолжал беззаботно вертеться, отбрасывая на стены световые пятна.
А музыкальные инструменты разом затихли. Только
— Вы кто? — спросили у нас глухим голосом.
— Мы-то? — не растерялась Гликерия. — Мы люди. А вы кто такие и откуда взялись?
Чудища зашептались между собой, но так и не договорились, кого отрядить на дипломатические переговоры.
— Мы на поезде прибыли, — буркнуло создание с оленьими рогами.
— У-ху нас съезд, — вставил туманный филин. — Скоро у-ху-едем.
— Межпространство, — вздохнул графитовый лис. — Велит возвращаться. А мы против.
— Мы ищем смысл жизни, — промурлыкал обладатель ушей с кисточками, изогнувшись на задних лапах. — Пока безуспешно. Почва зыблется.
— Здесь безопасно, — прогудел гладкий, как коленка, призрак. — Но мы не уверены, что нас здесь примут.
Гликерия — беззастенчиво-рыжая и наглая, когда припрёт, — взяла на себя слово вместо меня, Миры и Тай Фуна.
— Примут! Еще как примут! Куда денутся, да? — И с лукавым прищуром обернулась ко мне.
— Места много, — пожала плечами я. — Что поделаешь, оставайтесь.
Ох, как тут припустили барабаны! Как расщедрилась на пассажи скрипка! Чудищ вынесло обратно, в центр зала. Они возликовали и принялись отплясывать чудовищней прежнего. А с ними вместе завертело и нас с Гликерией.
— Эй, а что такое межпространство? — успела спросить она, прежде чем ее утащил к себе в пару безликий кавалер с рогами лося.
А затем солнце и луна слились воедино. День смешался с ночью в пропорциях достаточных для того, чтобы опьянить и запутать. Не было ни забот, ни судорожной беготни мыслей. Музыка гремела, свет вспыхивал и отражался. В зрачки заползал блестящий туман, стирая воспоминания, от которых нет никакого толку.
Я ни о чем не жалела. В конце концов, ты слишком многое теряешь, если хотя бы изредка не теряешь голову.
Мы выбрались из водного портала, смутно прикидывая, какое сейчас число, месяц и год. Нас изрядно шатало.
— Давай в другую башню, — пробормотала Гликерия. — Спать хочу, хоть убей.
И наугад поковыляла к следующему текучему зеркалу.
— Погоди, — сказала я.
Посередине обугленной "короны" ни с того ни с сего материализовался указатель. Расправленные веером деревянные стрелки были пусты. Межпространство милостиво предоставило мне иллюзию выбора. Мол, назови сама, как душе угодно. Стань первым человеком, раздающим имена в новом мире.
Я вооружилась кистью, которая стояла тут же, в ведерке с тушью, и, немного поразмыслив, вместо "Хамелеона", который сюда так и напрашивался, написала на стрелке: "Забыться". Глаголы шли дискотечной башенке куда больше, чем существительные. Если вы понимаете, о чем я.