В ответе за всё
Шрифт:
— Король огорчен, барон. Вы не явились на дворянскую ассамблею, надеюсь у вас есть объяснения.
Граф Асто, любимец придворных дам, дерзко молодой для звания тайного советника, с вечно брезгливым выражением лица, остановился за креслом Памны. Барон, даже не подумав подняться, хмыкнул, но ответом гостя не удостоил. Визитер оглянулся в поисках подходящего места и царственно прошествовал в угол, водрузив себя на кушетку с подушками слева от кресла барона. На светлом фоне окна профиль хозяина с орлиным носом выглядел почти демонически.
— Я слушаю, барон. Король хочет знать
— Как меня называют при дворе, граф?
— Что, простите?
Асто удивленно моргнул, разом сбросив десяток напускных лет.
— Как называют меня те дамы, вроде как фрейлины королевы? Так же как франты, почему-то считающиеся генералами? Выдумали что-то новое или оставили прежнее?
— Я не понимаю…
— Как меня называют, Асто? Вам-то уж это известно.
— Барон!
— Меня по-прежнему называют Мясник? Да? …, граф?
— Да. Аншламский Мясник, - граф произнес эти слова, будто сплюнув, столь презренна была кличка, данная Памне обществом.
— Хорошо, граф, значит меня помнят. И, самое главное, помнят, за что я заработал это клеймо. Вы ведь помните, граф?
Да, он помнил. Так хорошо, что не надеялся когда-нибудь забыть.
Двадцать лет назад, Лайрен Пятый, отец нынешнего короля, отправил двадцать оболтусов, младших сыновей знатных семей, в далекий Тайрай - учиться высоким наукам. Через одиннадцать лет вернулся только один, Вальк Памна, дипломированный алхимик. Прозорливый король обласкал верного сына отчизны и запер в замке Чара с тайным приказом создать армию боевых големов.
А через два года в Аншламе убили эльфийского полукровку. Провинция вспыхнула. Полукровки, организованными, хорошо вооруженными отрядами, брали власть в свои руки. Через неделю эльфийские выкормыши обратились к своим предкам с просьбой взять их под защиту, от “геноцида людей”. Эльфийская армия вторглась в Аншлам, фактически аннексировав провинцию. Лайрен Пятый получил длинное письмо с извинениями, требованиями больше не допускать убийств потомков светлой расы и скрытыми насмешками.
Королевская армия в первом же сражении умылась кровью, и драпанула к столице. А в замке Чара почтовый нетопырь дал Памне снять с себя королевский приказ: не дать эльфам выйти за границы Аншлама. Памна, не торопясь, лично нашил на свой сюртук генеральские погоны и вывел пятьсот тридцать семь големов за ворота крепости.
Следующие месяцы слились для эльфов в один кровавый закат. Новоиспеченный генерал втаптывал лучшие отряды остроухих захватчиков в осеннюю грязь дорог Аншлама. Не собираясь останавливаться на старой границе, разбил светлые войска на их территории. И к моменту, когда король разрешил начать переговоры, увеличил территорию провинции в полтора раза. В начале зимы большим королевским посольством был заключен Майхстирский мир. А Памна в это время частым гребнем шел по завоеванным городам. Тысячи полукровок повисли на крестах вдоль трактов. Генерал методично вытравливал чужое семя, ставшее предательским. И уцелевшие двести големов не знали жалости, не разбирали возраста и пола.
В феврале Лайрен Пятый скоропостижно скончался. На трон взошел Тамприэгль Первый.
Полноводную Найу, в самом узком месте, пересек каменный мост длинной полторы мили. В малой крепости на конце моста на бессменную стражу встали големы. А в когда-то дикие леса, ставшие баронством, потянулись со всей державы люди, ищущие лучшей доли. Памна не покидал баронства, занимаясь благоустройством своих земель. А король дежурно приглашал его посетить столицу. Барон так же дежурно игнорировал приглашения. И чем больше проходило времени, тем громче двор называл Памну Мясником, склоняя монарха к мысли, что баронство можно отдать в более чистые руки. Только воспоминания о големах, резавших войска эльфов как горячий нож масло, удерживало от усмирения “наглого барончика”.
Да, граф Асто прекрасно помнил причину кровавой славы барона.
— У вас отличные эльфийские сапоги, мой милый граф.
— Рад, что вы разбираетесь в сапогах, барон.
— Не разбираюсь, мой дорогой граф. Но хорошо помню, что снял такие с ног эльфийского полковника. Представляете, иду после боя и вижу, лежат одни ноги, без туловки. Големы ведь силу не экономили, рвали как придется. Одну голову откручивать, это слишком долго примериваться надо. А тут раз - и пополам.
Барон неприятно захохотал, с подвизгиванием и клекотом. А затем резко замолчал и, повернувшись, вперился взглядом в полные ярости глаза графа.
— Кого из ваших эльфийских предков я убил, Асто? Дедушку? Нет, у Вас не больше восьмушки крови, значит прадеда?
— Мясник и убийца. Надеюсь, ты сдохнешь как собака.
— Грубо, граф, грубо и банально. Может быть, придумаете что-то более оригинальное?
Граф не успел заметить, как барон взвился и подскочил к нему. Лицом к лицу, уставился глаза в глаза.
— Твои братики и сестрички, эльфийский ублюдок, вырезали последнюю мою родню. Женщин и детей. И не просто убили, а сделали "лесную орхидею". Знаешь, что это такое, чистенький мой? Это когда надрезают вот так, и вот так.
Ногти барона царапнули кожу Асто, от подбородка и вниз.
— А потом дергают вот здесь, что бы все вывалилось. Эльфы считают это красивым. Красивым, граф! Я удавил бы вас всех своими руками.
Барон отступил, тяжело дыша. По раскрасневшемуся от сдерживаемого гнева лицу бежали струйки пота.
— Я могу завтра же перейти Найу, с тремя тысячами големов. Да, граф, я продолжаю их создавать до сих пор. Это вас удивляет? Но я не буду этого делать.
Памна залпом допил из кубка и тяжело выдохнул, пытаясь успокоиться.