В Париж на поминки
Шрифт:
Фуад буркнул, чем и разрядил обстановку:
– Единственная жертва, это полюбившийся нам, набитый продуктами огромный двухстворчатый обожаемый холодильник.
– В этом мы виноваты, честно сознаёмся, - согласился я и облизал губы.
– Каким продуктам позволили пропасть.
Октай выпрямился и с уверенностью подтвердил:
– Теперь всё понятно. Вам надо как можно скорее исчезнуть отсюда, но сперва…пройдёмте, наверное, стол уже накрыт.
– Самое время. Надышались свежим
Мы переглянулись, утвердительно кивнули и быстро пошли за ним.
Войдя в зал второго этажа, Октай вновь включил мобильник и отошёл от нас в дальний угол. Мы, от нечего делать, облокотились на барьер и сверху начали разглядывать разноязычных и разношёрстных пассажиров на первом этаже. Вдруг нас как будто ударило током, и мы на мгновение отлетели от барьера. Я заморгал, не веря своим глазам, Фуада застыл, только брови пошли вверх. Он посмотрел на меня, затем зоркий взгляд горца устремился вниз, и он выкрикнул:
– Видишь? Зи…Зи…Вон там, у входа.
Он был похож на самоубийцу перед прыжком в пропасть.
– У тебя проблемы с речью?
– рявкнул я.
– Не слепой, вижу. Её тяжело не заметить.
– Как она ляжками машет!
– не унимался Фуад.
– Она похожа на рыжую с картины Ренуара. Скажи мне, Малик.
– Неужели! Может, сбегаем за букетом цветов и оркестром?
На первом этаже в зал входила пышногрудая Зинаида с боевым раскрасом лица и головы в сопровождении двух мужчин с бульдожьими физиономиями.
Впереди себя они катили тележку и все трое, не поднимая головы, почему-то смотрели в тележку.
– Они высматривают что-то…
– Попались, популис, — уставившись на них, прошептал я.
Мы пригнулись, чтобы лучше рассмотреть.
– На тележке установлен прибор.
– Смотри, они её двигают в нашу сторону
– Точно. Пробил час расплаты!
Я выпрямился, прислонился к колонне и упавшим голосом спросил:
– Выходит, они ищут нас?
– Не сомневаюсь, заодно и деньги, которые ты положил в банк.
– Размечтались… Их прибор реагирует на нас, выворачивай быстро карманы!
– Зачем?
– в свою очередь спросил Фуад.
– Вопросы оставим на потом. Чего вытаращил глаза? Быстро, - вскрикнул я.
Мы начали вытаскивать всё, что лежало в карманах, последним Фуад вынул позолочённый мобильник. Я выхватил из его рук мобильник Арама и хлопнул ему по лбу:
– Вот он. Это маяк и от него надо срочно отделаться.
Фуад уставился на меня и открыл рот, явно собираясь мне возразить.
– Постой, Фофа. Как только ты в кухне включил и активизировал мобильник, на наш
– Не может быть, ты что-то путаешь.
Они медленно, но точно приближались к нам, любое промедление могло нам дорого обойтись.
– Не перебивай меня и слушай, видишь слева в дальнем углу толпа, кинешь мобильник в сумку любого из пассажиров и обратно. Двигайся!
– решительно заявил я, хотя в глубине души у меня всё-таки было сомнение, что решение было правильное.
Фуад развернулся и побежал.
Прошло некоторое время, Зинаида с подручными подняли головы, ничего не понимая, затем начали разворачивать тележку то в одну, то в другую сторону.
– Всё, ”птичка улетела”, закинул пассажиру, отлетающему в Сингапур. А эти как?
– задыхаясь спросил Фуад.
– Сперва засуетились, а затем покатили туда, влево, - махнул я рукой.
– Прибор у них фиговый. Слабоват.
Меня разобрал смех:
– Зато огромный какой! Российский, наверное. Металла тонна пошла.
Вдалеке виделось искажённое гневом лицо Зинаиды, мечущейся с тележкой среди пассажиров. Я негодующе посмотрел вниз:
– Вот неблагодарная! С нами решила тягаться. Как же! Не надо было оставлять ей пятьдесят тысяч евро.
Фуад только пожал плечами и отвернулся. Адьёс, рыжая бестия!
Неожиданно рядом возник Октай, взял нас под руки, мы вздрогнули и повернулись.
– Вы что, заснули? Стол накрыт. Не будем терять время, пошли.
Стол был действительно уже накрыт и ждал нас. Мы не спеша сели за стол, я взглянул на стоявшие на нём деликатесы и усталым голосом взмолился:
– Октай, только не обижайся. Пускай уберут всё.
Октай в недоумении уставился на меня.
– Подождите, - запротестовал он, улыбаясь.
– Вы в самом деле не хотите? А что делать со всем этим…?
Зевнув, я посмотрел на часы и нажал кнопку. Дверь открылась, в кабинет влетели официанты и замерли у стола.
– Поздно уже, а нам ещё лететь. Пускай уберут всё. Октай извини, но в Баку у нас ещё много дел.
Все удивлённо застыли, а Октай сдавленно хмыкнул и повернулся к Фуаду.
Фуад воспользовался паузой, нагнулся и понюхал молодую зелень:
– Это можете оставить.
– Сыр нахичеванский?
– Конечно
– Лаваш настоящий, наш? Не какой-нибудь…?
– Стопроцентный, шарурский.
Я потянулся за чашкой:
– Мацони буйволиное?
– Обижаете, - кивнул рядом стоящий официант, а другой, тот кто был помоложе, сорвался с места и через минуту стоял перед нами с трёхлитровым баллоном мацони. Поднял баллон над столом, перевернул и потряс, мы замерли. Затем он посмотрел на наши изумлённые лица.