В плену красной Луны
Шрифт:
Сначала известия от отца приходили регулярно, затем нерегулярно, и, наконец, их не стало вовсе. Последнее письмо пришло два месяца назад. Насколько Дезире знала своего отца, он всегда старался отправить весточку, если дочь не сопровождала его при раскопках. Обеспокоенная, девушка сообщила об этом Филиппу и попросила навести справки. Однако последнее письмо ее жениха также не смогло привнести ясности. Профессор отправился в экспедицию в Сахару. Она не должна беспокоиться, в глубине страны нет почтовых отделений, хотя такое и трудно представить себе, находясь во Франции. Подобная новость ни в коем случае не успокоила Дезире: она чувствовала,
Этьен Монтеспан был ее оплотом, это проявлялось и в том, что он дал ей желанную личную свободу, и в том, что полностью обеспечивал ее. Он был сильным, как скала в волнах прибоя, решительно выступал против своих врагов, был непоколебимым, целеустремленным и, несмотря на это, оставался нежным, любящим и внимательным отцом. От него она узнала мир, культуру и жизнь такими, какими они были. Светская узость буржуазного Парижа душила ее. Благодаря отцу ей удавалось выживать в этом враждебном окружении. Всегда жила надежда на то, что она сможет сопровождать его в следующей археологической экспедиции.
Она обручилась с Филиппом, но это имело совсем другую подоплеку. Отец не мог предложить молодой женщине все. Филипп обладал интересной внешностью, был спортивным, умным, состоятельным, открытым миру. И он был мужчиной. Он открыл ей радость чувственной любви, и она не хотела теперь этого лишиться. Они давно бы поженились, если бы не подвернулся этот проект в колониях.
Филипп твердо пообещал, что потом она сможет к нему приехать. Дезире даже мечтала о восточной свадьбе в Алжире. Все экзотическое необыкновенно привлекало ее, и она представляла себе, как, овеянная драгоценными ароматами и закутанная в прозрачные покрывала, она опускается с Филиппом на громадную постель под балдахином из расшитого золотом шелка. За ширмой играют арабские музыканты, и прекрасные, закутанные в покрывала танцовщицы настраивают их на ночь всех ночей.
Из груди Дезире вырвался тоскливый вздох, глаза уставились на горизонт — туда, где скоро должен был появиться алжирский порт. Она отправила Филиппу срочное сообщение, чтобы он встретил ее у корабля. Поначалу они будут жить в отеле, пока Дезире не выяснит, куда отправился ее отец.
Девушка не знала того, что Филипп отправил ей известие с настойчивой просьбой не приезжать в Алжир. Когда он его отправлял, она уже сидела в поезде на Марсель.
Глава 2
Она прислонилась к жестким кожаным подушкам нанятых дрожек. Запах Востока беспрепятственно проникал внутрь и наполнял ее легкие. Дезире любила этот флер из экзотики, тайны, аромата и чуждых уху шумов. Кучер громко ругался и понуждал костлявую лошадь двигаться посреди безнадежно переполненной улицы. Гудели паровые автобусы, пугая малорослых лошадей и мулов. Повозки с ослами, нагруженные фруктами и овощами, держались края улицы, торговцы во все горло предлагали свои товары или спорили с покупателями о цене. Крестьяне и большинство туземцев носили длинные одеяния, похожие на рубашки, с капюшонами на голове. Встречалось много мужчин, одетых в европейские костюмы, в то время как женщин почти не было видно. Лишь немногие шли, укутанные в покрывала, группами или в сопровождении мужчин из их семьи, как будто существовала опасность, что их похитят или они сами сбегут.
Дезире был знаком женский образ ислама, и она только сочувственно улыбалась, не в состоянии представить себе, что могла
Девушка вспомнила, как Филипп рассказывал ей о производственных сложностях. Часто рабочие были упрямыми, как их ослы и верблюды. Они не считались ни с рабочим временем, ни с дисциплиной. Когда наступало время молитвы, они прекращали работу, даже если вновь проведенная штольня грозила обрушиться, веря, что Аллах защитит их, пока они будут молиться.
Ничего удивительного не было в том, что подобное доверие Аллаху привело к нескольким авариям в шахте, имевшим тяжелые последствия.
— Отель «Оазис», мадемуазель.
Гортанный голос кучера оторвал Дезире от раздумий. Она подняла глаза и увидела высокий фасад импозантного колониального здания. Если бы окна прихожей не имели восточных изгибов, можно было подумать, что она снова оказалась в Париже. Девушка вышла из кареты, а кучер даже не сделал попытки ей помочь. Вместо этого он бесцеремонно уставился на нее, и его редкие желтые зубы обнажились в коварной ухмылке. Двое слуг в ливреях из отеля заторопились к ней, чтобы взять багаж. Дезире заплатила кучеру, не дав ему на чай: пусть сначала научится европейской вежливости и возьмет пример с обслуживающего персонала в Тунисе. Явно ощущая любопытство окружающих, она вошла в прихожую отеля, обставленную в смешанном арабско-европейском стиле. Постояльцев принимал уроженец Южной Франции, человек маленького роста с юркими глазами.
— Здравствуйте, мадемуазель, — приветствовал он ее с почтительной улыбкой.
Дезире отступила на шаг от находившейся перед ним стойки.
— Меня зовут Дезире Монтеспан, — сказала она, — для меня забронирована комната.
— Да, мадемуазель Монтеспан, конечно, — засуетился маленький француз и начал копаться под стойкой. Лихорадочным движением руки он приказал слугам отнести багаж в ее комнату и запрыгал вокруг нее, как дикий козел. — Мы рады, мадемуазель Монтеспан, что вы посетили наш дом, я желаю вам приятного времяпрепровождения и много радости в нашем прекрасном Алжире. Если вы пожелаете что-либо, вам нужно только потянуть за шнурок звонка. Хотите принять ванну? Ваза с фруктами уже в вашей комнате. Если постель покажется вам недостаточно мягкой...
— Спасибо, я сообщу, если мне что-нибудь понадобится. Сейчас мне нужен только покой. Да, не могли бы вы мне сказать, где в данный момент находится мой отец?
Маленький француз мгновенно остановился и опустил глаза, как будто пружины механической игрушки сломались. Дезире показалось, что мужчина просто не сможет больше двигаться.
— Вы меня поняли, месье? — спросила она.
— Конечно, мадемуазель, — пробормотал он. — Но я не могу, к сожалению, вам помочь. Я не видел вашего отца уже несколько недель и...