В плену красной Луны

Гастингс Сьюзен

Он снова замер и смущенно переступил с ноги на ногу.

— И что? — осведомилась она.

— Ну, он также не платит больше за свою комнату, и неизвестно, вернется ли он когда-нибудь, ведь все знают, как опасна пустыня.

Дезире сдвинула брови.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила она растерянно. — Мой отец ведет раскопки в пустынях не первый раз, и он даже говорит на арабском языке.

— Ему мало будет от этого пользы, если он попадет в руки туарегов.

— На что вы, собственно говоря, намекаете? С моим отцом ничего не случится, в этом я твердо убеждена. Вероятно, раскопки так интересны,

что на них потребовалось больше времени. У него же есть еще комната в этом отеле, не так ли?

Когда мужчина снова опустил глаза и завертелся, как червяк на крючке, девушка почуяла недоброе.

— Ну да, в определенном смысле...

— Что это значит?

— Мы сдали его комнату — не могли себе позволить держать комнату свободной, так как ваш уважаемый отец уже несколько недель не вносит плату...

Дезире быстро шагнула к нему и посмотрела на него сверху вниз.

— Где вещи моего отца? — взволнованно воскликнула она.

— Мы заперли их в кладовке.

— Что вы сделали?

— Послушайте, мадемуазель, я заверяю вас, что не пропала ни одна самая маленькая вещичка, кроме пары вещей, которые мы взяли в качестве залога за неоплаченную комнату...

— Ну и ну! — воскликнула она, рассердившись. — Немедленно принесите вещи отца в мой номер и молитесь, чтобы ничего не пропало, иначе я пожалуюсь ближайшему префекту.

Глава 3

Суета на улицах Алжира была и чарующей, и пугающей. Для Дезире восточная толпа не представляла ничего необычного или опасного. К тому же город обладал определенным французским шармом. Шестьдесят лет французского господства сделали свое дело. Хотя сопротивление туземцев не прекращалось, последнее большое восстание было подавлено в 1871 году.

Эта смесь европейского стиля жизни и чарующей экзотики берберов, холодного шарма Франции и горячего дыхания пустыни опьянила Дезире. Подобно амфитеатру, дома теснились вокруг бухты, выходившей в Средиземное море. Обширные парки, дворцы, виллы, общественные здания обладали несомненным французским шиком. Между ними, подобно угрожающим перстам, в небо вздымались стройные минареты мечетей, из гавани доносился шум кораблей, разгружавшихся или устремляющихся к далеким горизонтам. Люди кишели, как в муравейнике: портовые рабочие, поденщики, торговцы, моряки. Внешность их была такой же разнообразной, как и языки, на которых они говорили. Дезире на мгновение вспомнила о библейском Вавилоне и улыбнулась, потому что ей в который раз стало ясно, что ее мысли постоянно обращаются в прошлое. Что она, собственно говоря, знает о людях — своих современниках?

Широкий бульвар, обсаженный по обеим сторонам высокими стройными пальмами, вел к нескольким внушительным зданиям. Одно из них было дворцом губернатора, другое — правительственной резиденцией. Однако не они были целью поисков Дезире. Она остановилась перед большим домом. Два пилона поддерживали импозантный портал, на котором были высечены львы. Берберские львы. Они украшали не зоологический институт, а Музей древностей Алжира. Если Дезире и могла найти где-нибудь конкретные указания на место пребывания своего отца, то только здесь.

Девушка решительно поднялась по каменным ступеням и открыла тяжелую, обитую металлом дверь.

Ей был знаком несколько затхлый запах музеев. Вероятно, так пахли все музеи в мире. Ну, во всяком случае, в Париже. И здесь оказалось так же, поэтому она мгновенно почувствовала себя увереннее.

Почти инстинктивно Дезире нашла кабинет директора музея. Тяжелые ковры приглушали звук ее шагов. Хозяин кабинета Шарль де Латур заторопился ей навстречу.

— Я восхищен, мадемуазель Монтеспан! — воскликнул он и несколько раз поцеловал ее ладонь.

Несколько смутившись, Дезире отняла руку.

— Я тоже очень рада, месье директор.

Латур приглашающим жестом указал на богато украшенный кожаный стул, представлявший собой ценное произведение искусства берберов.

— Как вам нравится наш Алжир? Вы уже смогли что-нибудь осмотреть? Хорошо ли вы перенесли морское путешествие? Ах, я чувствую себя польщенным тем, что такая знаменитая женщина... гм... дочь такого знаменитого человека...

— Хотелось бы сразу перейти к делу, — начала Дезире, которой подобные предисловия были неприятны. Ей не нужна была лесть, она ожидала, что с ней будут любезны, но станут обращаться как c равной. Этот полный директор, любопытный тип, казался масляным, как и его кожа, покрытая потом. — Я предполагаю, что вы знаете, где в настоящее время находится мой отец.

Лицо месье Латура почти мгновенно поменяло выражение преувеличенной любезности на трагическое. Он развел руки и потом воздел их к небу.

— Бог знает, я его предупреждал. Он мог бы исследовать очень многое под этой крышей. Все наши фонды были в его распоряжении. Все, что только его сердце пожелает. Но нет, он хотел непременно отправиться в экспедицию, попасть в то место, откуда до сих пор не возвращалась ни одна живая душа.

— Итак, вы знаете, где он находится?

— Я этого не знаю, я не верю также, что он вообще добрался до цели. Туареги считают, что в этом месте живут духи. Даже они боятся его.

Дезире наконец села.

— Туареги?

— Да, эти злосчастные сыны пустыни, они быстры, как ветер, жестоки и безбожны. Они держат рабов, нападают на караваны, и горе тому, кто окажется в их руках. Они носят мечи и кинжалы, которыми прекрасно владеют. Их кузнецы — настоящие колдуны, они посланники самого ада.

Дезире слушала Латура с растущим удивлением. Потом покачала головой со снисходительной улыбкой.

— Вы не должны пугать меня, — сказала она. — Я уже знаю берберов по Тунису. Каждому европейцу жители пустыни поначалу внушают страх, особенно если мчатся с диким воем на быстрых лошадях. — Она рассмеялась. — Но я знаю, что все это лишь театр. В действительности они пасут верблюдов, которые пахнут чесноком и мятой, а вечером курят свой кальян...

Месье де Латур, казалось, рассердился на то, что Дезире не принимает его всерьез.

— Вы ошибаетесь, — сказал он и сузил глаза так, что они стали напоминать две щелки. Он стал похож на спящую свинью. — Вот, посмотрите сами. — Директор подвел ее к стеклянной витрине, под которой лежал искусно выкованный меч с красной рукояткой. Металл грозно блестел в свете падавших на него солнечных лучей, и Дезире невольно вздрогнула. — Они скачут не на лошадях, а на белых верблюдах, и никто не видел их лица, потому что они прячут свои дьявольские рожи.