В плену красной Луны
Шрифт:
Он молчал и лишь слегка наклонил голову.
Она нервно переплела пальцы.
— Вы можете гордиться своей женой. Она очень красива.
— Моей женой? — переспросил он. — Я предполагаю, ты имеешь в виду Тедест?
Дезире кивнула.
Он снова чуть склонил голову.
— Она не моя жена.
Дезире удивленно посмотрела на него.
— Не ваша жена? — спросила она изумленно. — Однако я предполагала... ну, если я и не могла с ними поговорить, мы все же назвали друг другу свои имена. Я знаю, что вас зовут Аркани. Тедест
Аркани громко рассмеялся. Ее слова его явно позабавили. Дезире почувствовала, что краснеет. Она растерялась.
— К сожалению, я еще не владею вашим языком.
— Таккамарт — это козий сыр, — объяснил он, — а ты, вероятно, имеешь в виду слово «амеккар», оно означает «старший брат».
Дезире почувствовала облегчение, хотя допущенная ошибка слегка раздосадовала ее. Итак, Тедест была его сестрой, может быть, Аркани вовсе не женат?
Она сердито отмахнулась от этой мысли. Какое ей дело до того, женат ли Аркани? Он может иметь хоть целый гарем. Она сама обручена с Филиппом и занимается поисками своего пропавшего отца. Подчеркнуто безразлично девушка повернулась к нему лицом.
— Я говорю на различных языках и владею даже древним персидским. Почему бы мне не выучить и ваш язык?
По его глазам она могла понять, что он улыбается.
— Почему бы и нет, — ответил предводитель. — Наш язык называется «тамашек». Он очень мелодичный.
— Вероятно, я тогда сама смогу ответить на несколько вопросов, — проговорила она задумчиво.
Он внимательно посмотрел на нее.
— Думаю, у тебя много вопросов. Ты наблюдаешь за нами, как будто мы муравьи. Поэтому и не понимаешь большей части того, что здесь происходит.
Вот оно снова — его высокомерие. Она подняла лицо.
— Всю свою жизнь я занимаюсь археологией и пытаюсь понять, как жили давно умершие и исчезнувшие народы. Мой отец — специалист в этой области, а я его дочь. Вы не верите, что я смогу понять народ, который еще существует?
— Который еще существует, — повторил он медленно. — Вероятно, это твой шанс узнать наш народ, пока он еще живет. Может быть, его не станет, когда придут чужие люди и отнимут у нас жизнь.
Она испуганно посмотрела на него.
— Вы ждете этого?
— Мы все этого ждем, но мы не сдадимся. Ихаггары[8] были всегда великими воинами.
— Кто же собирается вам навязать другую жизнь? — полюбопытствовала она.
— Все, кто не понимает, почему мы так живем. Начиная с французов.
Дезире энергично покачала головой.
— Я в это не верю. Какой интерес у них в этом?
— А почему французы тогда в Алжире? — задал он встречный вопрос.
— Алжир — французская колония. Мы несем прогресс, технику, цивилизацию.
— Вы разбираетесь в прогрессе и цивилизации, — раздраженно возразил он, — но в нашей жизни вы не понимаете ничего.
Несколько минут Дезире молчала.
— Тогда позвольте мне ее понять, — тихо попросила
Аркани долго смотрел на нее. Затем поднялся.
— Чтобы понять нас и нашу жизнь, нужно сначала понять пустыню.
Он протянул ей руку.
— Ты можешь двигаться?
Девушка кивнула и взяла его за руку. Он высоко поднял ее, Дезире случайно коснулась его тела под гандурой. На мгновение сердце у нее замерло, и она смущенно отступила на шаг назад, убрала волосы с лица.
Аркани засунул голову в палатку и что-то сказал обеим женщинам. Тедест протянула ему красиво вышитую кожаную сумку, которую он перебросил через плечо.
— Пойдем, — позвал он Дезире, — давай пройдемся по пустыне.
Ходить ей было еще трудно, и Аркани медленно ступал рядом с ней. Они недалеко отошли от лагеря, когда Аркани остановился между двух дюн и бросил сумку в песок. Он нашел несколько сухих веток и зажег маленький костер. Затем присел рядом с ним и жестом указал ей сделать то же самое.
Прогулка была короткой, но Дезире совсем обессилела. Аркани открыл сумку и вытащил из нее маленький кожаный бурдюк с водой, металлический чайник и две чашки. В другом маленьком мешочке были листья чая и сахар.
Он старательно приготовил чай. Казалось, на этом действии сконцентрировалось все его внимание. Дезире молча наблюдала за тем, как он работает. Аркани положил зеленые листья чая в чайник, налил воды и прокипятил десять минут. Затем, не жалея, добавил сахар, пока не появилась пена.
— Эссекор,— внезапно сказал он, — сахар.
— Эссекор, — повторила Дезире медленно, как женщина, обучавшая позади палатки детей.
Он взял в руки маленький кожаный мешок.
— Аррег.
Дезире повторила и это слово и хорошо запомнила его.
Аркани налил чай в чашки. Казалось, что они здесь совсем одни — две крошечные живые точки в бесконечной враждебной жизни пустыни.
— Вы никогда не боялись, оставаясь в пустыне совсем один? — поинтересовалась она.
— У меня нет страха перед пустыней, только очень большое уважение, — ответил Аркани. Степенным, полным достоинства движением он протянул ей чашку с чаем, и она с благодарностью взяла ее обеими руками. При этом их пальцы соприкоснулись. Прикосновение было мимолетным, но она почувствовала трепетание, как от стаи пролетевших птиц. Король обслуживал свою пленницу.
Дезире невольно рассмеялась, опустила глаза и сконцентрировала все свое внимание на чае. Он был очень горячим и крепким. Тем не менее вкус мяты освежил ее. Ей бросилось в глаза, что у Аркани очень красивые узкие руки, почти как у женщины. Однако хватать ими он мог очень крепко, это Дезире уже знала. Она ощущала, что он рассматривает ее.
— Я тоже не боюсь пустыни, — произнесла Дезире. — Мне по-настоящему страшно за отца.
— Кого гонит страх, тот совершает ошибку, — мягко возразил Аркани, — а ошибку совершают в пустыне только однажды, потому что на вторую шанса уже нет.