В поисках будущего
Шрифт:
Я продолжаю говорить ему, что не хочу возвращаться в Ирландию, а он все говорит мне, что я должна. Ну, он не говорит, что я должна, но он все повторяет, что если я не поеду, то буду вечно сожалеть об этом. Я все еще не знаю, что я думаю обо всем этом целительстве, но Скорпиус говорит, что мне по крайней мере нужно закончить учебу, и, если в конце я все еще не буду в этом уверена, я смогу заняться чем-то другим. Он говорит, что просто не думает, что я должна сдаваться, когда уже так далеко зашла. Правда в том, что я уже пропустила три недели занятий. И мне придется туго, чтобы все это нагнать. Если я пропущу еще, то я могу уже просто
Но я не уверена, что готова вернуться.
Ненавижу эту историю с расстоянием, тем более с этими идиотскими границами. Я начала привыкать к тому, что Скорпиус всегда рядом, и я уже знаю, что будет ужасно, когда мы снова будем друг от друга далеко. Он проводит здесь каждую ночь, уходит только на тренировки. Я никогда не проводила с ним столько ночей подряд, и, честно, я чересчур к этому приучилась. Однажды он пришел домой поздно, потому что у его команды было публичное мероприятие, так что его не было до двух ночи. Я физически не могла уснуть, пока он не пришел. Наверное, это проблема. Но все равно, я не уверена, что готова вернуться ко всему этому дерьму с письмами и одним уикендом в месяц, как у нас было в прошедшие два года.
Ну и еще мама. Я не хочу оставлять ее, если я нужна ей здесь. Я знаю, у нее есть Лэндон, но иногда Лэндон больше докучает, чем помогает. Это не его вина, конечно, он просто ребенок. Ему нужен кто-то, кто готовил бы ему, убеждался, что он принял душ и вовремя лег спать. В основном это делали мы со Скорпиусом, и я не знаю, готова ли мама брать на себя дополнительные обязанности, когда она пытается разобраться с авралом на работе. Кроме того, мама, наверное, спятит, если единственный человек, с которым можно будет поговорить дома, будет семилетним ребенком. Не уверена, что это честно: сбегать и оставлять ее одну так скоро.
Ну, а может, я просто ищу оправдания. Может, я просто не хочу уезжать, поэтому придумываю маловероятные сценарии, которые на самом деле не так проблематичны, как я это выставляю. Но я не могу остановиться.
Из всего этого хорошо то, что Лэндон теперь чуть ли не физически привязан к Скорпиусу. Он его обожает, что, конечно же, приводит меня в восторг. Что радует меня еще больше, так это то, что Скорпиуса не слишком нервирует и раздражает все это, и он действительно пытается быть милым с Лэндоном. Он помогает ему с полетами, иногда берет его на тренировки посмотреть. Он делает и другое: играет с ним в карты, помогает с учебой. Это так мило, и от этого я все больше уверена в Скорпиусе. И конечно же, меня радует, что два моих самых любимых человека в мире так хорошо поладили.
Я все еще не слишком обожаю большинство людей за пределами моей настоящей семьи.
На самом деле единственный человек, который значится как «ну почти» в моем списке «хороших», это Джеймс, что, если вы меня знаете, определенно очень странно. Джеймс ни в коем случае, никогда на свете не был моим любимым человеком. На самом деле в мире мало людей, кто раздражал бы меня больше. Но сейчас он не так плох, и я это ценю.
Он пришел вчера, когда я была дома одна. Лэндон со Скорпиусом были в Татсхилле, мама на работе. Я удивилась при виде Джеймса, ведь у него обычно не было привычки заглядывать к нам домой без приглашения.
– Что ты здесь делаешь?
Он огляделся и прошел за мной в гостиную. Я не стала предлагать ему выпить или поесть, потому что поняла, что это только отложит его уход.
– Твоя
– Нет, на работе, а что?
Он, казалось, отвлекся, а потом кивнул.
– А. Хорошо, я просто хотел с ней поговорить.
Джеймс хотел поговорить с моей мамой? Странно. Я просто приподняла брови и ничего не сказала. Он пожал плечами.
– У меня к ней пара вопросов, – мрачно продолжил он. Он вел себя совсем не по-джеймсовски. – Мне надо с ней поговорить.
– О чем? – спросила я, и сарказм просто начал сам собой сочиться, прежде чем я смогла даже подумать остановиться. – Тебе лучше встать в очередь, если хочешь сделать признание. Твоя сестра разрушила жизнь моего брата, а твой брат убил моего отца, – Джеймс посмотрел на меня, но ничего не сказал. – Что ты сделал? Снова трахнул мою подругу? А, стой, твой брат и это тоже делает.
Джеймс ждал, пока я закончу. Потом он сам приподнял брови и спросил:
– Закончила? – я горько кивнула, и он продолжил. – Нет у меня никаких признаний. Просто несколько вопросов о законах.
– Ты кого-то убил? – с надеждой спрашиваю я. – Говорят в Азкабане просто чудесненько!
Джеймс закатил глаза и проигнорировал это.
– Нет, она вчера подписала мое свидетельство о браке, и я просто…
– Стой, что? – прервала я его и, наверное, уставилась на него, как на какого-то урода из цирка. – Свидетельство о браке?
Он уставился на меня и кивнул.
– Ага. Ты не слышала?
– Нет!
Он поднял левую руку и показал маленькую золотую полоску на пальце. Я в шоке смотрела на это с несколько секунд, а потом пихнула его на диван, прежде чем сесть рядом с ним. Я поджала под себя ноги и выжидающе уставилась на него.
– Когда ты это на хер женился?
– На прошлой неделе, – сказал он так лениво, будто сообщил, что на прошлой неделе шел дождь. – Не могу поверить, что твоя мама тебе не сказала.
– Не сказала! – я не могла поверить, то есть, нет, вообще-то могла. Мама всегда хорошо справлялась с тем, чтобы позволить другим самим раскрывать свои секреты. Она из тех, кому вы можете по-настоящему доверять, если вы конечно не надутая девчонка в подростковых метаниях.
Так что Джеймс рассказал мне всю историю. Рассказал, как сбежал в Грецию и женился. Рассказал, как его мама на хрен взбесилась, когда он ей сообщил. И сказал, что моя мать была единственной, кто поддержал их решение и не спятил прямо на месте. Он сказал, моя мать была единственным «рациональным» человеком во всей семье. Несколько лет назад при таком описании я бы фыркнула и закатила глаза, потому что несколько лет назад я точно не считала свою мать рациональным человеком. Она казалась мне нудной, назойливой и совершенно раздражающей. Но теперь я вижу все иначе. И наверное Джеймс прав.
Мы с Джеймсом после этого провели почти весь остаток дня, разговаривая, и это было странно, потому что мне действительно понравилось. Это одна из наиболее раздражающих вещей в Джеймсе: хотя я и не могу терпеть его девяносто девять процентов всего времени, иногда он делает или говорит такие вещи, из-за которых он мне нравится. Думаю, это бывает потому, что хоть мы с Джеймсом и притворяемся, что это не так, мы очень похожи. Так что иногда я веселюсь против своей же воли. А потом, когда он собрался уходить, он спросил, не хочу ли я пойти в паб, так что я провела остаток вечера там, с ним и Кейт, напиваясь и слишком сильно веселясь.