В поисках будущего
Шрифт:
Я киваю.
Несколько минут спустя мы аппарируем в переулок за маленьким маггловским кафе, которое мы нашли несколько лет назад и с тех часто сюда ходим. Ничего особенного тут нет, кроме того, что здесь подают лучшие десерты во всей вселенной. Они дадут фору всему, что подают в Хогвартсе, а это о многом говорит. На самом деле, когда мы садимся за стол, мы пролистываем меню прямиком к десертам. Мы всегда так делаем. Мы останавливаемся на Шоколадном Вулкане (на самом деле это огромный шоколадный торт с тонной сливок и вишневого соуса) и заказываем по паре напитков к нему.
Вскорости
– Ну и, – говорю я с набитым шоколадом ртом. – Угадай, что.
– Хм… – она притворяется, будто думает. – Сдаюсь.
Оказывается, она не очень хорошо умеет угадывать, так что я просто говорю ей:
– Лили наглоталась таблеток и чуть не умерла.
Вилка Аманды останавливается на полпути ко рту, и она в шоке смотрит на меня:
– Что?
Я откусываю еще кусок и киваю:
– Ага. И Роуз пришлось дать ей какое-то зелье, чтобы та блеванула. Она сказала, что та даже не знала, что приняла.
Когда Роуз пришла домой и рассказала мне это, я сначала подумал, что она шутит. Но потом я увидел, насколько она зла, а актриса из нее так себе. Я не знаю, что и думать, а тем более говорить.
– Она специально это сделала? – первый вопрос у Аманды в точности такой, каким был мой. Я тут же спросил это у Роуз, а та лишь закатила глаза.
– Она сказала, что это случайность, – говорю я. Но я не знаю, насколько я в этом уверен.
Думаю ли я, что Лили может специально принять гору незнакомых таблеток? Ну, для этого надо быть самоубийцей. А если и есть что-то, что я знаю о Лили Поттер, так это то, что она эгоистка и ненавидит терять то, что любит. А так как она ничего не любит больше себя, сомневаюсь, что она попыталась бы покончить с собой.
Но все равно. Надо быть просто тупицей, чтобы такое выкинуть.
Но думаю, я не так уж удивлен. Я имею в виду, Лили любит наркоту. Очень. Она неразборчива в этом плане и пользуется всем, что ей дают. Так что неудивительно, что она могла взять незнакомые таблетки, не зная точно, ни что это, ни рекомендуемую дозу.
Кажется, Аманда думает о том же. Она некоторое время ничего не говорит, а потом медленно качает головой.
– Ей повезло, что она не пострадала.
Я не понимаю, почему Аманда в последнее время так порядочна, когда дело касается Лили. Я имею в виду, она ее не самая большая поклонница, и они ни в коем случае не лучшие друзья… Но она теперь и близко не так мстительна, как обычно была, что хреново, потому что я наконец-то готов вступить в ее клуб ненавистников Лили. Но я не знаю. Может, что-то случилось. Уверен, они не стали бы мне рассказывать, даже если бы и случилось. Девчонки.
Мы доедаем торт, но больше не заказываем. Еще немного, и у нас случится передоз сахара. Конечно, с напитками мы такой стратегии не придерживаемся, и за первым следует второй. А пара стаканов превращается в несколько. И в скором времени
Все становится несколько забавным после четвертой или пятой порции. Аманда становится более легкомысленной и смеется над всем подряд. Сначала я даже неуверен, действительно ли ей все кажется смешным или это такое девчачье хихиканье. Она правда самая классная девчонка, которую я знаю, так что с ней легко смеяться и шутить. Но в какой-то момент она меня целует, несильно, так, легкий чмок. Она даже не замечает и снова возвращается к смеху и шуткам.
Но я замечаю.
Я знаю, она сказала, что мы друзья и ничто больше, и я был согласен, потому что просто хотел, чтобы она меня простила и снова начала со мной говорить. Но честно, она мне нравится. Очень. И это тяжело, потому что она мой друг, знаете ли, и от этого все странно. И если я начну давить, все снова может закончиться хреново. Но трудно быть все время рядом и чувствовать все это. Это странно, потому что много лет я об этом не думал, но стоило только начать и перестать уже трудно. Я хочу, чтобы она была моим лучшим другом… И я хочу, чтобы она была чем-то большим. И это сводит меня с ума.
И я виню безумие в том, что происходит дальше. Мы выпиваем еще по порции, и в этот момент я ощущаю, что совсем поплыл. Так что неудивительно, что я ее целую. Но на этот раз это не быстрый чмок. И она целует меня в ответ, и в скорости мы уже вовсю обжимаемся в кабинке кафе. Думаю, мы оба слишком пьяны, чтобы думать о том, насколько отвратительно такое проявление чувств на публике, да и не так уж много людей вокруг: кафе не так уж и заполнено. И я не буду врать. Мне правда, правда нравится целоваться с ней. Мне нравились все те две недели, что мы провели вместе тогда в феврале. Так что это просто потрясающе вообще-то.
И когда мы наконец расплачиваемся и, спотыкаясь, вываливаемся на улицу, мы все еще продолжаем это делать. Часть меня немного чувствует себя виноватым, потому что я знаю, что она сказала, что этого не должно случиться. Но большая часть меня логично говорит, что это уже случилось. Что она позволяет этому случиться. Что я должен делать? Остановка никого не порадует, и серьезно, если бы она этого не хотела, она бы не делала, верно?
Верно.
– Хьюго, – она наконец отстраняется на пару сантиметров и выглядит несколько запыхавшейся. Я молча смотрю на нее, приподняв брови, и она улыбается. – Пошли куда-нибудь.
– Куда пошли? – я не знаю, куда она хочет пойти. Не то чтобы мы достаточно нормальные подростки, чтобы завалиться на весь вечер в ночной клуб или что-то вроде. Нашего бунта хватает только на пару бокалов в соседнем кафе.
Но Аманда пожимает плечами и качает головой.
– Мы не можем пойти к нам: мама нас припашет, это точно.
А, значит, она хочет пойти домой. Окей, так лучше.
– Хм, – пожимаю я плечами, – можем пойти ко мне, если хочешь, – я пытаюсь выглядеть расслабленным, но уверен, прозвучало это так же отчаянно, как я и чувствовал. Мне просто хочется снова ее целовать.