В поисках Дильмуна
Шрифт:
Джафар заверил меня в надежности конструкции. Он объяснил, что в дождь банановые листья, впитывая влагу, разбухнут и закупорят все щели. (Это оказалось самообманом. Дождей в тот сезон было очень мало, быть может, слишком мало, чтобы банановые листья как следует набухли, и вода неумолимо просачивалась в помещения. А потому в следующем году мы усовершенствовали местную конструкцию, положив на крыши брезент.)
Как ни увлекательно было смотреть на строительство лагеря, я не мог все время сидеть на бастионе. До прибытия основных сил отряда оставалось всего десять дней, так что нам с Юнисом хватало дел. Ежедневно я отправлялся на сменившем наш фургон «Лендровере» в Манаму за покупками. Лагерь надо было оборудовать. Требовались циновки для пола и дверных проемов, кровати, стулья, капоковые матрацы, простыни и одеяла… Полотенца, посуда, кастрюли и сковороды, керосиновая плита, фонари «молния», баки и фильтры для воды, подушки, эмалированные тазы, большой красный огнетушитель, для которого отвели место в центре площадки… Список был бесконечен.
Пока
Сдается мне, Юнис и Карстен Нибур поладили бы друг с другом. Юнис был мастер на все руки, и сердце его принадлежало Востоку. Много лет назад совсем молодым человеком он добрался, занимаясь плотничеством, до Египта и с той поры провел в арабских странах больше лет, чем в Дании. Постепенно он нашел свое призвание, работая в археологических экспедициях. Сам он не копал, но, участвуя в датских, шведских, французских, немецких и английских экспедициях, выполнял самые различные обязанности: строил лагерь,_ кашеварил, обрабатывал и упаковывал образцы, чинил снаряжение. Он одинаково бегло говорил по-арабски, по-английски, по-французски и по-немецки; наши арабские рабочие в нем души не чаяли. Это они, посчитав датское имя Фроде слишком трудным для произношения, прозвали его Юнисом. Когда он участвовал в строительстве нашего лагеря, ему уже перевалило за шестьдесят; следующие пять лет Юнис продолжал заведовать нашим хозяйством, потом покинул нас ради более неотложной археологической задачи. В 1963 г. он умер от сердечного приступа; в то время Юнис отвечал за хозяйство объединенной скандинавской экспедиции, занятой спасением нубийских объектов, которым грозило затопление из-за строительства Асуанской плотины. До сих пор мы каждый год обедаем за столами, сколоченными им в 1956 г.
И первую нахбдку сезона сделал тот же Юнис. Наши десять вольготных дней подходили к концу. Стены столовой готовы; в жилой постройке оставалось лишь доделать две перегородки; строительство кухни шло полным ходом. Юнису понадобились еще камни для задней стены, и он решил взять их из груды, которая высилась тут же за кухней. Почти сразу же ему попалось большое каменное пушечное ядро, за ним второе, за вторым третье. Вернувшись из города, я увидел, что за кухней идут подлинные раскопки. Была расчищена стена небольшой камеры, заполненной в четыре яруса каменными ядрами. Мы прикинули, что их свыше двухсот. Диаметр ядра — двадцать пять сантиметров; вес — как раз поднять одному человеку. Кухня была построена практически поверх арсенала наших португальских предшественников! Ядра и сейчас там лежат. Мы оставили их открытыми, а прибывшие через два дня главные силы отряда, осмотрев нашу находку, снова засыпали ее. После мы нередко спрашивали себя: может быть, и пушка, для которой предназначались эти ядра, лежит в земле под нашим лагерем?
Десяти дней нам только-только хватило, чтобы в основном управиться со строительством. Когда мы с Юнисом поехали на аэродром Мухаррак встречать П. В. и его пятерых спутников, еще оставались кое-какие недоделки. Но крыша над кухней и спальными комнатами была готова, продуктов и воды припасено в достатке, нанятый нами персидский повар и его арабский помощник показывали чудеса импровизации и безропотно согласились спать на кухне, пока для них достраивали хижину. Через несколько дней она была готова, над столовой настелили крышу, обнесли лагерь оградой в рост человека. Соединив постройки друг с другом, она превратила случайное на первый взгляд нагромождение хижин в аккуратный прямоугольник с большим песчаным двором посредине.
Теперь, по словам Джафара, оставалось только отметить завершение строительства. Мы спросили, как он себе это представляет. Он ответил, что, если мы согласны заплатить за барашка, бригада все остальное берет на себя. Мы выдали рабочим жалованье и добавили пятьдесят рупий. В тот же день три старика отправились в Манаму и через час привезли на грузовике большого черного козла.
Подозреваю, что последовавший затем ритуал не был бы одобрен правоверными мусульманами, и почти уверен, что корни его уходят в доисламские верования на острове. Когда старший из трех стариков, Хабиб бин Джасим, выкопал ямку посреди двора и, перерезав горло несчастному козлу, дал крови стечь в эту ямку, мы, естественно, вспомнили найденный двумя годами раньше камень перед троном Барбарского храма с углублением на верхней плоскости, от которого тянулся каменный желоб… Козла ободрали, разделали и вручили для жарки повару, однако ритуал на этом не кончился. В политую кровью ямку посадили молодую пальму, голову козла закопали у входа в лагерь, а четыре ноги — по углам. Теперь, объяснили бахрейнцы, мы надежно защищены от злых духов — джиннов, обычно обитающих в развалинах. В заключение вся компания — археологи и строители, повар, сторож и водонос — села за стол и воздала должное козлятине и пресным лепешкам с добавлением консервированных персиков и кока-колы из экспедиционных запасов.
Но этот пир состоялся почти неделю спустя после прибытия главных сил отряда. А до празднества мы успели показать новым членам экспедиции, что нами уже раскопано и что предстоит копать. Пока шло строительство барасти, у меня почти не было времени заглянуть
Городище под португальской крепостью П. В. обнаружил во время нашего первого сезона два года назад. Крепость числилась в ряду достопримечательностей острова, и сюда привозили всех гостей. Когда я служил в нефтяной компании, мы с Вибеке много раз бывали здесь и собирали валяющиеся кругом бело-голубые черепки относящегося к тому же XVI в., что и сама крепость, китайского фарфора Мин, тщетно надеясь склеить из них целый сосуд. Подобно всем другим посетителям, мы видели остатки построек. На сотни метров вокруг крепости были разбросаны обломки цементных полов и куски прямоугольного тесаного камня, вровень с поверхностью песка торчали верхушки стен. И подобно всем посетителям, мы думали, что все эти разрушенные строения — современники крепости, остатки города или селения, окружавших ее в ту пору, когда здесь размещался поставленный португальцами персидский гарнизон.
П. В. указал на изъяны в наших рассуждениях. Во-первых, заметил он, амбразуры и пушечные портики в угловых башнях явно были рассчитаны на то, чтобы держать под прицелом всю окружающую площадь, и могли выполнять эту роль лишь при условии, если ничто не мешало точному огню. Любые постройки по ту сторону сухого рва явились бы помехой; следовательно, никакого строительства не могло быть допущено. Во-вторых, что еще важнее, открытая площадь вокруг крепости представляла собой широкое плато, возвышавшееся над окружающей местностью на десять с лишним метров. Стоило уяснить себе это обстоятельство, как тотчас стало очевидно, что плато не естественного происхождения, речь идет о телле месопотамского типа, нагромождении построек в несколько ярусов. Сотни лет португальской оккупации и даже истекшие с той поры четыре века не могли образовать десятиметровый пласт из обломков и мусора.
П. В. сообразил все это уже во время одной из разведочных вылазок в апреле 1954 г.; и тогда же, хотя наш первый сезон был в разгаре и давала себя знать изнуряющая жара, он снял пять лучших рабочих с бар-барского раскопа и начал' копать новый объект,
Телль городища не простой орешек. Даже небольшой городок занимает изрядную площадь, а этот обещал быть отнюдь не маленьким. Почти шестнадцать гектаров — вполне сопоставимо с крупными городами Двуречья[22]. Это составляло, к примеру, две трети площади Ура халдеев, где Леонард Вулли трудился двенадцать лет и расчистил лишь малую часть. К тому же здесь в отличие от Ура не было зиккурата, который указал бы нам, где искать наиболее важные здания. Копать наобум — и результаты будут случайными; можно потратить не один год, прежде чем выйдешь на самые интересные части города. Все же где-то надо начинать, и важнее всего было определить, как далеко в прошлое уходит история объекта, а для этого заложить глубокий шурф примерно в центре городища. П. В. выбрал место около самой высокой точки холма, рядом с окружающим португальскую крепость сухим рвом, куда можно было сбрасывать выкопанную землю. Разметил квадрат с длиной стороны четыре метра и приступил к работе.
Чутье редко изменяет П. В., и на глубине менее метра он наткнулся на угол стены из больших каменных блоков. Расчистив кладку, он установил, что в середине северной боковой поверхности шурфа встречаются две мощные стены толщиной сто пять сантиметров. Дальше он продолжал копать на пятачке внутри стен, углубляясь в землю вдоль тесаных известняковых плит длиной до девяноста сантиметров; высота горизонтального ряда кладки была около тридцати сантиметров.
Каждый день, закончив работы в Барбаре и на моих курганах железного века, мы с Кристианом заезжали в крепость за П. В. Стоя на краю раскопа, смотрели вниз, в непрерывно углубляющуюся выемку. Любой рядовой археолог поостерегся бы работать в таком раскопе. Длина стороны шурфа между каменными стенами — меньше двух метров, а земляная стена с южной стороны вздымалась отвесно на пять с лишним метров и казалось вот-вот обрушится и накроет работающих внизу. Испепеляющий зной субтропического апреля создавал на дне выемки почти невыносимую температуру. Только двое выдерживали ее — П. В. и Халил бин Ибрахим. Правда, остальные рабочие считали Халила ненормальным. Этот бывший ловец жемчуга не ведал страха. В Барбаре он поразил их тем, что поймал за хвост слывущую ядовитой змею и побежал к нам показать, размахивая уловом над головой, чем изрядно напугал стоявших рядом членов бригады. Здесь, на новом раскопе, Халил один взялся проходить шурф; другие рабочие принимали от него корзины с землей, стоя на выступах каменной стены и на краю выемки. П. В. постоянно находился рядом с ним, зарисовывая каждый новый культурный слой, собирая черепки и делая записи. Пять с половиной метров уже пройдено, а каменная кладка не кончалась. Она возвышалась над дном раскопа на четыре с половиной метра, и нижние ряды превосходили предыдущие мощностью, отдельные блоки даже достигали почти двух метров в длину.
Наконец Халил и П. В. уткнулись в цементный, пол с двумя большими овальными отверстиями. Углубились в них и обнаружили как бы две ванны. Во всяком случае, такое впечатление производили эти конструкции, когда были расчищены верхние края. Длина чуть меньше метра, один конец прямой, другой округленный. Материал — толстый слой глины, снаружи и внутри обмазанный битумом. Мы уже сообразили, что это за ванны, к тому времени, когда, осторожно вынимая землю изнутри, обнаружили на дне каждой из них по скорченному скелету. Это были саркофаги, керамические гробы.