В Поисках Роста

Истерли Уильям

Рассуждая таким образом, мы игнорируем реальную разницу в степени дос­тупности технологий. И при таком подходе получается, что единственная при­чина, по которой одни страны беднее других, состоит в том, что они начинают движение к росту с меньшим количеством машин. Бедные тропические стра­ны получат более высокую отдачу от машин, чем богатые страны с умеренным климатом. У бедных тропических стран будет более сильная мотивация для быстрого роста, чем у стран с умеренным климатом, растущих с темпом тех­нического прогресса. В конце концов бедные тропики догонят богатые уме­ренные широты и все страны начнут развиваться соразмерно темпам техни­ческого прогресса.

Любая страна, начинающая с низкого объема капитала, компенсирует это досадное обстоятельство очень высокой доходностью на капитал. Междуна­родные денежные потоки направляются в

страны с самой высокой доходнос­тью (это вполне естественно — ведь люди реагируют на стимулы). Следова­тельно, международный капитал потечет в экономики с низким объемом ка­питала и высокой доходностью. Неудачливая страна догонит более удачливые страны и забудет о своем бедственном прошлом. Стимулы гарантируют, что бедные будут расти быстрее богатых. Видите, как отвечает подобное представ­ление о ходе вещей послевоенному оптимизму по поводу перспектив разви­тия, о котором шла речь в предыдущей главе.

После того как во многих бедных странах не удалось достичь приемлемого уровня роста, стало очевидным, что взгляды Солоу не могут объяснить разни­цу в доходах между странами. Коллега Солоу, другой нобелевский лауреат, Ро­берт Лукас отметил одну из существенных проблем некритичного примене­ния модели Солоу для объяснения разницы в доходах между странами. В США доход на душу населения в пятнадцать раз выше, чем в Индии. По модели Со-лоу, при одинаковой доступности технологий для всех стран такая разница в до­ходах может возникнуть только из-за того, что у американских рабочих больше машин, чем у индийских. На сколько же больше машин должно быть у амери­канских рабочих, чтобы объяснить пятнадцатикратный разрыв в уровне дохо­дов? Поскольку машины не очень важны в качестве составляющей произво­дства, то ответ будет такой: очень на много. Расчеты Лукаса показывают, что на каждого американского работника должно приходиться примерно в 900 раз больше машин, чем на одного работника в Индии [14]. У американских работ­ников действительно больше машин, но не на столько. Те, кто занимался подо­бными расчетами, утверждают, что у американских рабочих капитала пример­но в двадцать раз больше, чем у индийских.

Почему нужно, чтобы у американских работников было такое гигантское — в 900 раз! — преимущество по количеству машин, чтобы объяснить пятнадца­тикратный разрыв в доходах? Можно вспомнить о незначительной роли капи­тала в производстве: им определяется только треть всего объема производства. Объяснение разницы в доходе по странам при помощи сравнительно второс­тепенной составляющей, такой, как капитал, неубедительно. По модели Со-лоу, разница в доходах стран может объясняться только колоссальной разни­цей в количестве машин на одного работника.

Этого никто не предвидел, хотя и следовало бы. В конце концов сам Солоу объяснил, почему разницей в количестве машин нельзя объяснить разницу в доходах в рамках одной страны, например рост выпуска продукции на одного работника в США в течение сорока лет, — для этого пришлось бы предполо­жить, будто изначально машин было гораздо меньше, чем в действительнос­ти. По той же логике разницей в количестве машин нельзя объяснить расхож­дение в уровне доходов в разных странах.

Технический прогресс — вот, согласно Солоу, фактор, решающий проблему убывающей отдачи и объясняющий долгосрочный рост в одной стране. Одна­ко технический прогресс связан с внеэкономическими факторами — такими, как, например, фундаментальная наука, — и не объясняет различия между стра­нами. Можно предположить, что технология меняется с течением времени по внеэкономическим причинам, к которым относят научные открытия. Но труд­но поверить, что страны развиваются разными темпами, потому что техничес­кий прогресс в них идет по-разному вследствие какой-то таинственной внеэ­кономической причины. Это подобно утверждению, что темпы роста разные, потому что они разные. И снова возникает потребность вспомнить об эконо­мических стимулах. Тому, что в разных странах различный уровень техническо­го развития, должны быть экономические объяснения. Если технический фак­тор так важен, что им можно объяснить устойчивый рост дохода в одной стра­не в течение продолжительного времени, то по логике вещей именно им могла бы объясняться и существенная разница в доходах между отдельными страна­ми. А если технология в разных странах различается, то должны существовать сильные экономические стимулы для овладения лучшими технологиями. Этот вопрос — о реакции технологии на стимулы — я рассмотрю в

третьей части книги.

Доходность и потоки капитала

Мы даже еще не дошли до самого худшего из того, чем чревата идея «сред­ства производства — ключ к развитию». Лукас рассчитал предполагаемый уро­вень доходности машин. Оказалось, что если мы попытаемся объяснить всю разницу в доходах между Индией и США разницей в количестве машин, то в Индии машины должны быть распространены в 900 раз меньше, чем в США.

Лукас использовал принцип Солоу, по которому отдача от машин выше, когда их не хватает, и подсчитал, что на индийские машины норма прибыли должна быть в этом случае в 58 раз выше. Эти данные о гипотетических сверхприбы­лях подтверждают расчеты Кинга и Ребелло по доходности капитала сто лет назад. Как мы помним, она должна была бы превышать 100 %, если объяснить американский экономический бум накоплением капитала в переходный пери­од. При таких мощных стимулах к инвестированию в бедные страны Лукас удивленно спрашивал: «Почему же капитал не перетекает из богатых стран в бедные?»

Ответ может заключаться в том, что в бедных странах инвестор сталкивается с рядом трудностей: политическая нестабильность, коррупция, риск экспро­приации и т.п. Но разница в доходности слишком велика, чтобы подобные препятствия ее полностью аннулировали. Даже если иностранный инвестор может вывезти из Индии всего две рупии из каждой сотни рупий прибыли, он все равно оказывается в выигрыше. При этом никто не считает, что вероятность экспроприации в Индии составляет 98 %. Даже феноменально коррумпиро­ванные правительства не достигают среднего уровня воровства в 98 центов на каждый доллар, тем более на протяжении многих лет. Так что, утверждал Лу­кас, несмотря на определенный политический риск, с которым сопряжены ин­вестиции в Индию, капитал должен рекой течь из Нью-Йорка в Нью-Дели. Лю­ди должны реагировать на стимулы.

Тем не менее этого не происходило. В 1990-е гг. общий приток новых зару­бежных займов и инвестиций в американскую экономику составлял 371 дол­лар в год на каждого американского гражданина. В этот же период займы и ин­вестиции, идущие в Индию, составляли на каждого гражданина страны 4 цента в год. Стимулы для инвестирования в Индию не работали.

И подобная скудость иностранных капиталовложений не является каким-то необычным явлением для бедных стран. В 1990 г. наиболее богатые 20 % на­селения Земли получили 92 % совокупных портфельных инвестиций, в то вре­мя как самые бедные 20 % — 0,1 %. Те же самые богатые 20 % получили 79 % прямых иностранных инвестиций, а самые бедные 20 % — 0,7 %. В целом бога­тейшие 20 % мирового населения получили 88 % совокупных потоков частно­го капитала, а беднейшие 20 % получили 1 %.

Рост, которого не было

Больше всего против модели Солоу при ее применении к разным странам свидетельствовало то, что экономический рост во многих бедных странах не наблюдался. А ведь при высокой доходности на дефицитный капитал у бедных стран были все стимулы для более быстрого роста, чем в богатых странах. Чем беднее страны, тем более высокими должны были бы быть темпы их роста. Но этого не случилось.

Любопытно, что первые экономисты, которые констатировали отсутствие роста во многих бедных странах, вовсе не были специалистами по этим стра­нам. Профессиональные эксперты по развитию, которые следили за события­ми в бедных странах, прекрасно видели, что в Африке и Латинской Америке дела идут из рук вон плохо. Однако эти специалисты не замечали, что развитие событий ставит под угрозу прежнюю парадигму роста. Потребовалось вмеша­тельство Пола Ромера — ученого, занимающегося развитыми экономиками. Именно он, проанализировав данные, указал на то, что прежняя парадигма не работает.

Ромер использовал данные по ста с лишним странам из Справочника по на­циональным доходам, составленного Робертом Саммерсом и Аланом Хесто-ном. К своему докладу на ежегодной конференции по макроэкономике Нацио­нального бюро экономических исследований в 1987 г. Ромер проанализировал данные за период с 1960-го по 1981 г. Он показал, что бедные страны не росли быстрее, чем богатые. А это означало, что предсказание Солоу в применении к тропическим странам оказалось неверным.

Как ни странно, 1960-1981 гг. были хорошими для бедных стран. И до, и по­сле этого периода дела обстояли хуже. Но и относительно благополучных лет хватило, чтобы нанести по старой парадигме Солоу в ее применении к тропи­ческим странам смертельный удар.