В рабстве её любви

Романтика Анна

***

Пусть в ту ночь мне казалось, что моя жизнь перевернулась с ног на голову, однако ни на следующий день, ни даже через неделю мир не рухнул – все было как раньше, только Адриан попросил о пятидневном отпуске по болезни.

Полагаю, он просто хотел дать мне время все забыть.

Но как женщина может забыть свой первый поцелуй? Икакойпоцелуй!

Сколько бы я не перечитывала пикантных описаний на страницах романов самой разной паршивости – пережитые ощущения не шли ни

в какое сравнение с тем, что я себе представляла ранее. Ласки Адриана были преступны, но прекрасны. Они дали мне понять, что я тоже женщина – самая обычная женщина из плоти и крови.

И я не только хочу любить. Ямогулюбить.

Однако, я никому не могла бы сказать об этом. Кэрри, моя компаньонка успела пресытиться нахождением в моем поместье. Ее сестринские посиделки вечерами в моей комнате сменились одинокими выездами на приёмы, которые я теперь находила скучными и бессмысленными.

Возможно, я просто боялась проявить толику чувственности к человеку, который не будет того стоить – как это было с мистером Стиллом, сплетни о котором все еще звучали у меня в голове. Ну, а после того ночного происшествия в компании Адриана, я действительно опасалась показаться легкодоступным одиноким мотыльком, который спит и видит себя в объятиях любого, кому не жаль потратить свое время.

Так или иначе, я понимала, что Кэрри скоро окончательно меня покинет – едва найдет мне замену в лице более перспективной богатой дамы, и сама, признаться, ждала этого. Единственной женщиной, у которой я могла бы попросить практичного совета, что делать со своей жизнью дальше – была моя мать, но могла ли я хотя бы на секунду представить ситуацию, что говорю этой надменной властной женщине о ситуации, что произошла со мной на уединенном холме после выпитой бутылки вина?!

Наши разговоры всегда строились одинаково: сперва она приезжала, недовольно оценивая мой внешний вид хлёстким комментарием, затем просила подать чашку чая, зимой – в гостиную, летом –в крытую веранду, что стояла в самой живописной части сада. Затем она интересовалась моими делами, всем своим видом показывая, что готова услышать лишь самое хорошее, отчитывала занедостаточнохорошее, с досадой поправляла шляпу и уходила.

В этот ее приезд все было так же. Почти.

Расположившись на новеньких плетеных креслах, матушка уже успела сообщить о том, что цвет моего лица оставляет желать лучшего. Затем, посчитав, что на этом ее материнский долг не исчерпывается, дала совет:

– Тебе нужно пить уксус, чтобы кожа утратила яркие краски. Я пришлю к тебе доктора, чтобы выписал рецепт.

– …Спасибо, мама.

– Хм? Что это за чашки? Раньше мне подавали чай в других, – заметила она с некоторой брезгливостью.

– Вы как всегда очень внимательны, – с улыбкой отпила я немного чая. – Тот сервиз принадлежал покойному графу. А этот я выбрала сама.

– Так я и думала! Какая же безвкусица, – настроение матушки так сильно испортилось, что ее желание пить чай полностью испарилось. – Жизнь в поместье Брэйнхорт совсем не изменила твою простодушную натуру, Эстер!

– Разве это так плохо?

У меня не было привычки возражать матери, но, откинувшись в кресле, я посмотрела на те цветы, что приказала садовнику посадить по своему усмотрению, то платье, что перешила после смерти графа, придав ему более свободный крой, те

чашки, что было так легко держать в руке – и подумала: разве это не прекрасно?

Очевидно, моя матушка была немного иного мнения, потому что продолжала меня отчитывать, а я все сидела и смотрела на то, как пчелка старательно опыляет маленький цветок садовой мальвы, не в силах сконцентрироваться на сути претензий моей многоуважаемой гостьи.

Лишь внезапное ощущение появления постороннего человека слегка нарушило мою приятную меланхолию – обернувшись, я увидела Адриана, что возвратился раньше заявленного срока.

Поймав мой взгляд, мужчина тотчас отвел глаза, энергично направившись в конюшню. И сколько он стоял так, рассматривая исподтишка?

Глава 18

– Кто этот мужчина? – также заметила молодого человека моя мама, ошеломляя следующим комментарием: – Он довольно красив.

– …Это мой конюх.

–Конюх? – вопрос прозвучал с некоторым недоверием. – У него осанка дворянина.

О, мама, это вы еще не видели, как он держится в седле.

Признаться честно, я и сама не раз думала о том, что было произнесено вслух. Однажды Адриан появился в моем поместье, и каждая наша встреча была окрашена в яркие цвета – иногда это был светлый и солнечный оттенок, а порою немного депрессивный темно-синий. Но даже самые противоречивые эмоции, что успел подарить мне этот человек, казались очень ценными.

Что это могло быть, если не искренней симпатией?

– Мама, вы когда-нибудь влюблялись?

Услыхав мой вопрос, родительница напрочь забыла о той мысли, что пыталась до меня донести последние пять минут. Поменявшись в лице, эта женщина приосанилась, нацепив самое строгое выражение лица из своего арсенала.

– Что за вопрос, Эстер? Почему благовоспитанную женщину вообще волнуют подобные вещи?

– И все-таки…

Я не знала, пойдет ли мама на поводу у моей просьбы – она всегда считала меня неразумным глупым ребенком, которому только и нужно, что прилежно выполнять указания взрослого, чтобы жить хорошо. И, конечно, разговоры на подобные темы, не входили перечень того, что должно меня интересовать.

Задавая свой вопрос, я просто сделала еще одну попытку хоть один раз поговорить с матерью, как с подругой, не особенно надеясь на желаемый результат. Но внезапно она и вправду ответила:

– Да. Было один раз. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы понять – любовь для неудачников.

Мама, куда девался ваш высокомерный, равнодушный взгляд? О, неужели мы с вами и вправду мать и дочь?!

– Вы меня удивляете. Не ожидала, что и вам не чуждо это ощущение…

– Ты должна понимать разницу, Эстер. Влюбиться – не страшно. Упасть в пучину страстного безумия – вот, что не простительно.

– Неужто какой-то джентльмен жесткого подставил вас в молодости? – аккуратно продолжила я свои вопросы, что есть силы подавив жгучее любопытство.

– Он сам себя подставил! – непривычно эмоционально проговорила моя собеседница, принимая окончательное решение рассказать свою историю. – Этот тронутый на всю голову идиот! И что я, Генриетта, вообще могла найти в подобном человеке? Да, он был крайне образованным, очаровательным герцогом и мое юное сердечко неизбежно трогательно переживало все его визиты. Конечно, все это было до встречи с твоим многоуважаемым отцом, Эстер.