В ритме времени. Кинематографический процесс сегодня
Шрифт:
p. 798.
3 Zambetti S. Speciale Taviani.— cCineforum», 1974, N 137,
p. 804.
325
скими условиями и живущих лишь в мире собственного
воображения. Их заговор с целью поднять крестьянское
восстание — это лишь попытка «побега в будущее»,
отчаянное, но утопическое и заведомо обреченное на неудачу
стремление вырваться из довлеющего над ними тягостного
настоящего. Вместе с Фульвио они высаживаются на юге
Италии с некоего
«Гранмы» (режиссеры не уходят от соблазна дать и здесь
очередную аллегорию), и в красных кафтанах идут
навстречу крестьянам, которые, как они надеются, ждут
своих избавителей. Но темная крестьянская масса
их не понимает, а жандармы, предупрежденные Фульвио,
встречают «революционеров-утопистов» ружейным огнем.
Начинается кровавое избиение всех, кто в красных
кафтанах.
Фульвио, предусмотрительно, по сговору с властями
сняв с себя этот символический знак смерти, с волнением
прислушивается в отдалении к отголоскам битвы.
Внезапно рядом с ним появляется Аллонзанфан — самый
молодой и самый восторженный из «братьев». Он ранен в
голову. И вдруг — его слова: «Мы победили, крестьяне
пошли с нами. Впереди был ребенок. Как жаль, что тебя не
было рядом». И перед Фульвио встает видение: «братья»
и крестьяне, обнявшись, танцуют народный танец «Сальта-
релло», их ряды множатся, все отдаются стихии ликования.
Правда или вымысел? «Воображение у власти» или «власть
воображения»? Поверив в это чудо, Фульвио дрожащими
руками начинает натягивать сброшенный было красный
кафтан. Он успевает его надеть как раз к тому времени,
когда на горизонте появляются жандармы, добивающие
всех оставшихся в живых революционеров в красном...
История предателя? Да, но не только. Это еще и
фильм — разоблачение «интеллигентской
революционности», «театрализованного революционализма», он может
Сыть понят как попытка своеобразной интерпретации
причин, приведших к краху политическое движение
протеста рубежа 60—70-х годов. И такое «осовременивание»
сюжета— не натяжка: «Аллонзанфан» был и
воспринят публикой именно в таком плане и задуман таким
образом.
«Их целью было личное удовольствие, а вовсе не более
справедливое общество. Результатом было вопиющее
несоответствие между тактическими успехами движения
протеста и его неспособностью четко определить свои цели.
Бунтовщики получали удовольствие не от реализации
своих революционных идей, а от самого процесса их специфи-
326
ческой активности»
братьях»? Нет, хотя и к ним как будто могли бы
подойти кое-какие из приведенных характеристик. Так
западногерманский публицист И. Фест расценил молодежный
протест 60-х годов, начисто лишив его какого бы то ни было
социального содержания и в полном соответствии с
классовым заказом буржуазных кругов объявив его лишь
«взрывом коллективного нарциссизма».
В своем интервью французскому киножурналу «Жен
синема» режиссеры сказали, что сюжет своего фильма они
задумали в начале 60-х годов, но только нынешняя
«консервативно-безвыходная» политическая и идейная
обстановка на Западе показалась им подходящей для
реализации старого замысла. Они сказали также, что в
наибольшей степени на них подействовали события, связанные с
крахом молодежного движения протеста в развитых
капиталистических странах Запада в начале 70-х годов,
трагедией в Чили, а если идти глубже в прошлое, — история
Карло Пизакане, итальянского революционного демократа,
социалиста-утописта и мадзиниста, который в 1857 году
высадился на юге Италии во главе небольшого отряда
своих сподвижников с целью поднять крестьянское
восстание. Однако крестьяне не поддержали его, и отряд был
жестоко разгромлен неаполитанскими войсками2.
Но помимо этих исторических ассоциаций в «Аллонзан-
фане» выявляются и более современные аналогии. Возьмем,
к примеру, видение Аллонзанфана, сцену «Сальтарелло»—
гигантского хэппенинга и феерии. В этих грезах
материализуется типичное для «братьев» и особенно для
Аллонзанфана отношение к политической деятельности как к «игре»,
карнавалу, празднику. И в то же время мы
безошибочно узнаем адрес тех, кому, по замыслу авторов,
предназначена эта сцена, — молодежное движение протеста 60-х
годов, которое на самом деле отличалось склонностью к
«эстетизации политики», к карнавальному и «игровому»
духу молодежного бунта.
В «Аллонзанфане» карнавальную сцену «Сальтарелло»
можно прочитать как обвинение в адрес молодежного
движения протеста, как обличение его склонности к
театрализации и эстетизации политики. Фульвио говорит
«Пречистым братьям»: «Не могу видеть ваших глаз, обращенных
в будущее. Мне жизнь дана только один раз... И этого
1 cEncounter», 1971, Jun., p. 58.
* In: Les freres Taviani sur leur film. — «Jeune Cinema», 1975,