В родных местах

Еловских Василий Иванович

Семен уже начал рыть землю для теплицы, как вдруг ему пришлось заняться другим делом. Мать договорились с кем-то о покупке кровельного железа (для крыши на Луговой) и попросила Семена съездить в Каменногорск, отвезти мужику, продававшему железо, два пуда чебаков и карасей.

В поезде, отдышавшись, он попросил соседку посмотреть за мешком и пошел в вагон-ресторан. Подумал было, как бы не «увели добришко». «А, черт с ним». Вся эта история с железом и рыбой вообще была ему не по нутру.

За окнами вагона-ресторана тянулись скучные

осенние поля с голыми кустами. Какая-то тревожная нетерпеливость овладевала им, видимо, от непривычки сидеть без дела. Он всегда был чем-нибудь да занят. В редкие минуты безделия — в автобусе, перед сном в постели — его одолевали тревожные мысли о самом себе, о матери; казалось ему, что многое у них не так, и сам он вроде бы не такой, как другие. Он пугался этих мыслей, тяготился ими, но они в последнее время все настойчивее лезли и лезли в голову.

Семен дивился, как долго приходится дожидаться обеда, и начал от нечего делать разглядывать пассажиров. За первым от буфета столиком сидела старая рыхлая женщина, а рядом, — Семен даже слегка вздрогнул от неожиданности, — рядом с ней Леонид Сысолятин, уже порядком «нагрузившийся» и о чем-то — за общим шумом не разобрать — рассуждавший. Старая женщина была, видно, матерью Леонида, он чем-то похож на нее. Официантка принесла Сысолятиным шампанского и разных закусок.

Семен придвинулся к окну, чтобы не быть замеченным; думалось легко, не то что дома, где, собственно, и думать-то много некогда. Стало горько: почему во всем поезде ему знаком лишь этот тип, сорящий деньгами, к которому и подходить-то не хочется, а в Каменногорске — торговец железом, тоже, наверное, порядочный деляга?

Может, правду говорила Елена, что нелюдим он, закрыл свою душу на сто замков. Как-то на днях секретарь парткома начал «вправлять ему мозги». Семен вроде бы соглашался, а сам свое думал: «Я — человек свободный: хочу роблю на комбинате, хочу не роблю. Я на черный день обеспечен». А сейчас, кажется, впервые в жизни подумал, что прожил бы и на одну зарплату. Ведь его ценят как столяра. Ценят и… презирают. А почему все же постыдное дело покупать дома, держать квартирантов? Это было Семену не совсем понятно…

Снаружи вагона какая-то длинная черная тряпка все билась и билась о стекло, Семен глядел на нее и не мог оторваться, и эта навязчивость пугала его…

Каменногорский мужик, которому Земеров привез рыбу и у которого должен был забрать железо, не понравился Семену: злой и брюзгливый. И на кой только леший сюда приехал? Мужик назвался Иваном Кузьмичом. Он угощал отличным ужином, то и дело повторяя: «Мелочиться не будем», и Семен догадался, что хозяин сдерет с него за железо порядком. Мучила мысль, как увезти отсюда злополучные листы.

— Это легче легкого. Здесь же московский тракт, прямо за железной дорогой. Машины туда-сюда снуют. В столовой, какая возле базара, шофера всегда сидят. Пойди завтра утречком и договорись, — подсказал Иван Кузьмич.

— Ну

что ж, может, посмотрим твое железо?

— Куда торопишься. У тебя вообще-то время терпит? Робишь где или нет? В отпуске. Хо! Отдыхай себе! А послезавтра сюда приедет на грузовике один мой знакомый из вашего же города. Подбросит.

— Можно и подождать…

— С фанерокомбината он.

Семен насторожился:

— Как фамилия?

— Яшка Караулов.

— Караулов?

— Да. Что, знакомый?

— Немножко. — И неожиданно сказал: — Передумал я, пожалуй, завтра же поеду. — Помолчал чуть и спросил: — Спирт тебе Яшка достал?

— Он. А что?

«Как быстро они находят друг друга».

Спирт Яшка добыл, конечно, на комбинате, там он нужен для производства и хранится на складе цистернами. В магазинах не продают. На профсоюзном собрании главный инженер говорил как-то, что спирт «течет на сторону», что некоторые шоферы воруют, разбавляют водой спирт в бочках, при сдаче не полностью сливают…

Проснувшись утром, Семен стал думать, как бы ему отвязаться от Ивана Кузьмича и не покупать железа у этого вороватого и плутоватого человека. Но, побродив по маленькому чистенькому Каменногорску и ничего не придумав, Семен решил все же увезти проклятое железо. Зайдя в столовую возле базара, договорился с проезжим шофером, что в полдень они погрузятся и уедут.

Оставалось еще некоторое время, и Семен завернул на базар — большую огороженную площадь с торговыми рядами вдоль заборов. Близ входа он увидел небольшую очередь. Из-за нее не сразу заметил Сысолятиных, продававших рыбу. Мать Леонида орудовала как заправская торговка и, по всему видать, была довольнешенька, а Леонид брезгливо поджимал губы. Семен быстро пошел обратно, но Леонид заметил его, догнал и спросил грубо:

— Ты?

— Я.

— Зачем приехал?

— Взял отпуск и вот… решил проехаться.

— Очень мило с твоей стороны. Кто у тебя тут?

— А никого кроме тебя нету.

— Хм. Не думал, что такой телок, как ты, способен подшучивать. К кому, говорю, приехал?

— А какое тебе дело?

— Что тут выглядываешь?

— А ты чего боишься?

— Так! Вот что, мальчик: из таких, как ты, я очень даже свободно вытряхиваю душу.

Не то чтобы Земеров испугался, а просто решил — не стоит ему ругаться и, пробормотав что-то насчет покупки железа, ушел.

На вокзале он справился, когда отходит его поезд, выпил в железнодорожном ресторанчике стакан вина для храбрости и, придя к Ивану Кузьмичу, заявил, что не будет покупать железо.

8

Прежние годы Семен работал даже в праздники. А на этот раз решил отдохнуть. Шестого ноября подмел во дворе, натаскал дров для печей, почистил одежонку, ботинки и в праздник, встав спозаранку и накормив свинью, козу, кроликов, стал бродить по избе, по двору, не зная, что ему делать, куда деть свои длинные руки.