В Россию с любовью
Шрифт:
— Наверное, и помять, потискать тоже хочешь? — добивая, спросила она, смеялась одними глазами — внешне строила серьёзную буку-профи.
— А смысл тогда просить показать? — не стал играть скромнягу я.
— Ну, так помни…
Зачем включать заднюю? Какое может быть стеснение в битве с монстром? У нас война, в которой победит тот, кто больше удивит противника, ошеломит. И пока счёт не в мою пользу. Включу стеснение — это будет капитуляция. Потому спокойно встал, подошёл, наклонился… И начал щупать её большую и мягкую грудь. Что-то подсказывало, что груди такого размера бывают обвислыми, но эта стояла здоровски, и, чтобы поместилась в ладони…
— Доволен? — Голос серьёзный, ни намёка, что издевается, хотя она издевалась.
— Да. — Ладно, хватит цирка. Встал, развернулся и сел обратно. — Ты меня сделала.
— Да? — Наигранное удивление. — Как это?
— Удивила меня больше, чем я пытался удивить тебя.
Арина расхохоталась.
— Мы просто в разных весовых категориях, мальчик. Не обижайся, это называется «объективная реальность».
— А если бы мною двигало не любопытство, а сексуальность? — нахмурился я. — Ты бы тоже разделась?
— Возможно, — хитро сузились её глаза.
— Терапия? Один из вариантов воздействия на пациентов?
— Иногда и такое требуется. Правда редко, — кивнула она. — Но в твоём случае ты прав, это лишь игра. Я не вижу у тебя фобий на сексуальной почве. Скажи, у тебя есть влечение к сестре, с которой ты спишь?
Я отрицательно покачал головой.
— Так и думала. Александр, хочу предупредить, оно появится. На физиологическом уровне, никакой психологии. И довольно скоро. Чтобы ты понимал и заранее парировал угрозу.
— Я догадываюсь об этом. Это тоже относится к нашему… Занятию?
— О, нет! Это просто побочное диагностирование, попутно выявленная проблема, — рассмеялась она и мгновенно настроилась на боевой, то есть рабочий лад. Посерьёзнела. Но грудь оставила как есть. — Это моя профессия — находить и решать проблемы. Любые проблемы! Но тут ты прав, изначально я пришла к тебе для другого.
— И для чего же? Амнезия?
— Не только. Дело в том, что твои близкие заметили, что ты ведёшь себя не так, как вёл бы их брат и сын, даже потеряв память. Мы теряем память, но не психофизические модели поведения. Грубо говоря, человек, изучавший этикет и слушающий классическую музыку не будет вести себя и говорить, словно уличная гопница с рабочего района. И наоборот — тот, кто этикет не изучал, не сможет сесть за стол и использовать нужный прибор. И будет говорить языком, к какому привык до потери памяти. В тебе же одновременно заметили две составляющие, и это как минимум предмет для исследования.
— И что ты предлагаешь? — улыбнулся я, пряча за улыбкой панику. Попал так попал! Её же мама послала! Кого они во мне увидели? Кстати интересно, в местной литературе сильно продвинут жанр про попаданцев? Или они мистику читают, и из меня будут изгонять дьявола путём утопления в Неглинной по мотивом Стивена Кинга (бог его знает, кто это)?
— Разумеется, хочу чтобы ты мне всё-всё рассказал, ничего не скрывая. — Блин, стерва смотрит так, что в груди холодеет. И на этом фоне её грудь вообще что есть, что нет — не до неё.
— Так я и не скрываю, — покачал головой я, подбирая слова. — Я и правда ничего не помню. Если б пытался выдавать себя за кого-то, фиг бы вы меня на чём-то поймали!
— И это идёт тебе в плюс, мы это понимаем, — снова кивнула она, и в груди у меня чуть-чуть отпустило. Топить не будут. — Мы тебя уже неоднократно проверили на всё, что
Я молчал. Просто молчал, не зная, что на это ответить. Ибо врать — не врал. Но и откровенничать готов не был.
— Понимаешь, Саш, — она верно прочитала мой настрой, — я не верю, что сказка про Элли из Луизианы…
— Из Канзаса.
— Из Канзаса, — поправилась она, — что эта сказка пришла к тебе в голову в момент начала рассказа. Не злись, ваши сказки записывают, я прослушала несколько записей. Слишком стройное повествование, ни разу не рваное, чтобы вернуться назад и уточнить детали, как происходит у настоящих творцов нового. Ты воспроизводишь то, что уже прочёл ранее, со всеми тончайшими подробностями, сразу. Также, как твоя манера речи, манера письма и боевая стойка в спортзале — ты определённо что-то вспомнил, и о чём-то догадываешься.
— И что дальше? — хмыкнул я, думая, что делать. А ведь только настроился пожить немного принцем…
— Дальше два варианта, — налился сталью её «добренький» голос. — Ты не просто какой-то княжич, или боярич. И тем более не простолюдин. Ты — сын царицы. На тебя у государства громадные планы.
— Связанные с Испанией? — сделал проброс я.
— Возможно, это не мне решать, — открестилась от вопроса Арина, и я понял, что метил верно. Папаня не просто так проговорился. А может это и не секрет, просто я не в курсе. — Так что твоя мама не может оставить это на самотёк. И у неё, как сказала, два варианта. Первый — ломать тебя силами спецов тайного приказа. У них развязываются языки даже у самых стойких преступников, о тебе и говорить смешно. Но это путь, по которому никто не хочет идти, и ты, я надеюсь, в их числе. Так что второй вариант — наш с тобой честный диалог. Обещаю, я буду на твоей стороне! — подняла она руку кверху, будто клянётся. — Я — врач, я всегда на стороне пациентов, как бы ни были настроены их родственники. Помоги мне, Александр, а я помогу тебе.
Мягко стеллит, да жёстко спать. Говорит красиво, тональность убаюкивает… Только реальная ценность её слов — ни на грош. Слава богу, «я» оказался гораздо опытнее молодого царевича, и пропустил все дифирамбы и клятвы в помощи мимо ушей.
— Ибо это твои отчёты лягут на стол маме, — сформулировал я мысль.
— Верно. Но на самом деле не только. Я, как подданная государыни всероссийской тоже заинтересована, чтобы тебя выгодно отдали за достойную жену, чтобы государство получило свои выгоды. А для этого ты должен быть здоров. Да и если честно, с тобой было приятно начинать общение, — беглый взгляд себе на грудь, в глазах появилась смешинка. — Я искренне хочу помочь, Саш. Как бы тебе ни казалось.
…И я понял, что мы переспим. Не сейчас — позже. Просто интуиция, чувствую такое, не пытайте, почему. И нет, не потомства ради — за такой финт, как гены Годуновых пусть и породистой, но дворняжке, государыня ей голову оторвёт. Коллекции для! Её собственной. А для этого и правда надо меня вытащить, да и без симпатии такие чувства у баб не возникают.
— Знаешь, Арина, могу я обращаться по имени? — Раз так, чего огород городить? Сближаемся. Да, ядовитая змеюка, но тогда тем более надо держать её поближе.