В Россию с любовью
Шрифт:
— Ну и дура! — что им на такое ещё ответить. — Скажите ей, чтоб не чудила. В меня кинула фигуру ведьма, салемская наёмница из Массачусетса, внедрившаяся в кремлёвскую обслугу, по заказу, скорее всего, разведки Французской Республики. Остальное — просто совпадение. Но… Девочки, я НИЧЕГО не помню! Понимаете? — А теперь крик души, ибо вот сейчас, глядя на «сестричек», пусть и не родственниц, сильно пожалел о том, что не имею Саниной базы данных в черепушке. Когда им что говорил, что с ними делал, и как они реагировали в ответ. Судя по всему, приятно было обеим сторонам, но каков был формат взаимоотношений? Какие слова были произнесены? — Понимаете, что бы между нами ни было, что бы мы друг другу ни говорили и ни обещали…. Сейчас
— То есть у нас снова есть шансы? — зажглись глаза у Вари, понявшей меня со своей колокольни, но мне понравился ход её мыслей. Ибо в отличие от тюфяка Саши, в полигамном обществе я не собирался останавливаться на чём-то одном, надо брать от жизни всё. Например, обеих «сестричек». Может даже вместе, на одной кровати — надо поэкспериментировать, память «я» на такое не отзывалась. Да и загадочную Наину присовокупить до кучи, а вместе или по очереди — позже определимся. Ибо один хрен — через пару лет «замуж» в другую страну, и всем будет поровну, что у меня было до этого, даже мне самому.
— У всех есть шансы. Всегда, — заулыбался я, и хотя под повязкой этого не видно, они почувствовали мой позитивный настрой. И судя по блеску голубых глаз, поняли всё правильно.
— Почему к тебе так долго не пускали? — перевела тему в другое русло Даша, отчаянно краснея, но уже без глазок в пол, что радовало.
— Думали, память вернётся. Хотя бы частично. — Я пожал плечами. — Ждали. Не получилось.
— А лицо? — А это Варя.
— А это я с Женькой опять сцепился. — Я про себя ругнулся, но, к сожалению, в той ситуации иного развития событий не видел. Мы должны были сцепиться, и я даже рад, что это произошло и закончилось так, как закончилось. — Мы часто ссоримся, она часто даёт подзатыльники и делает гадости фигурами. Только в этот раз я упёрся и не стал уступать. Так что это не специально, просто кровь Годуновых в обоих играла.
— Да, у вас сильная кровь, — покачала головой Даша. — Вы все очень импульсивные и… Наглые. Что для правителей неплохо, — быстро поправилась она, пока не сболтнула лишнего о царской семье, за что пожурят в самом лучшем случае, а скорее сильно нашлёпают по попке, невзирая на княжеский статус.
— Да, и приём в честь твоего выздоровления отменили, — вздохнула Варя. — А мы так надеялись тебя, наконец, увидеть… В смысле здорового.
— Переживём как-нибудь, — пожал я плечами. — Быть мужчиной, и иметь сильных одарённых сестёр — тот ещё каждодневный подвиг! — Я хрипло рассмеялся, они также заулыбались.
— А мы Мишку не обижаем, — сказала Даша. — В отличие от твоих сестёр.
— Дашуль, если ты считаешь, что я помню, кто это… — нахмурился я, но Варя пояснила за подругу:
— Брат её единокровный. У них большая семья. Даже по княжеским меркам большая.
— И дружная! — с гордостью задрала носик Даша. — Миша хороший, покладистый. Но тоже упёртый бывает, как… — Слово «баран» подразумевалось, но не произнеслось. — Как ты, — улыбнулась она найденному сравнению. — Мы его любим, но не обижаем.
— Так и у меня проблемы только с Женей, — вздохнул я. — И их как-то придётся решать.
— И Маша стоит в коридоре и не заходит, — каверзно заулыбалась Варя. — Уверен, что только с Женей?
Точно, даже с близняшкой не всё гладко. Не надо губу раскатывать. И для Ольги я скорее чужой.
— Будем решать проблемы по мере поступления, — философски заявил я. — А что нам остаётся?
Пробыли девочки не долго, и ушли довольные. Я бы тоже хотел быть довольным, но к концу нашей длинной беседы вдруг осознал, что да, институтки, да, краснеют, но… Передо мной сидели две хищницы, выбравшие себе самца и начавшие на него охоту. Самцов мало, но и тут они выбрали не простого, царских кровей — самого-самого из имеющихся. Сейчас это две овечки, но случись что, обе могут устроить атомную мини-войну как друг с другом, так и против кого-то третьего (Наинки?).
На следующий день мне снимали швы. Не скажу, что это больно, но крайне неприятно.
— Терпи, царевич! Атаманом будешь! — то и дело приговаривал Людмилыч. Кстати, получается, сын «ЭКОшницы»? Или просто мама его не в браке родила — такое тоже на каждом шагу, и даже поощряется. Ни разу матери-одиночки, подцепившие беременность в результате случайной связи, не осуждаются — наоборот, считаются сродни тех, что вытянули счастливую лотерею. «Ибо они как минимум разок спали с мужчиной» — скажут завистницы, и будут правы. Суровый мир суров и к местному бабью, пусть им и дарованы мощь и здоровье.
— А атаманы мужчины были? Ну, после Катастрофы? — улыбнулся я аналогии.
— Вроде да, — ответил доктор. — Но я не по исторической части. Я больше разные тушки латаю, с того света людей достаю.
Алла, участвовавшая в операции, ассистировавшая, улыбнулась. Две другие ассистентки продолжали насуплено молчать.
— А-ай!
Да, местами было не очень приятно. Но швы снимали, раны обрабатывали какой-то розовой хренью, в душе не знаю, как она называется. И это всё длилось и длилось, и длилось… Адъ и Израиль! А главное, не заснёшь. И так примерно два или три часа.
— Да, Саш, знатно тебя посекло. Молись на свою сестру, свечки за её здоровье святой Ксении покровительнице ставь! — закончил на сегодня доктор, позволяя подняться и заглянуть в зеркало. М-да, жесть! — Если у неё получится — шрамы рассосутся. Нет? Значит нет, повторюсь, я всего лишь врач, сделал всё, что мог.
— Решим. Шрамы мужчину украшают, — бравировал я, хотя внутри было не по себе.
— Пошли, мужчина, — улыбнулась Алла и повела в перевязочную. Где мне, уже в сидячем положении, перебинтовали лицо — ибо всё ещё чесалось. Чтобы не разодрал.
А после в палату вбежала ждавшая на низком старте Ксюша:
— Са-а-а-аса!
Как я её обнимал… Чмокал в макушку… Не знаю, чувствует ли это тело родную кровь, несмотря на амнезию, или как, но я прикипел к девчонке, и иначе, как младшую сестру не воспринимал. Действительно любимая сестра, и которую я, также единственную, не боялся.
— Саса, ласскажешь сказку? Плодолжение?
— Конечно. А ты братика полечишь?
— Полечу. Ложись.
Покалывание от её рук не усыпляло, а наоборот, бодрило. После экзекуции ощущался прилив сил, хотелось бегать, прыгать и смеяться. А потому, чтобы ничего эдакого не делать, я уложил её рядом, сдвинувшись на край, чтобы её голова покоилась на моём мягком нежном животе (сука, принц, убил бы если мог, кто за тебя будет спортом заниматься?), и рассказывал сказки. Много сказок. Несколько часов. Пока она не уснула.