В Россию с любовью
Шрифт:
— Мам, или убей, или отстань! — поставил я вопрос ребром. — Давай, убивай если хочешь — я готов! — Я встал и картинно начал расстёгивать на груди рубаху. — Только не мучай её.
— Ох, грехи наши тяжкие… — запричитала царица. — Сядь, не мельтеши!
Я послушался и рубаху застегнул обратно.
— Вот за этим, сын, вы и пойдёте на одно мероприятие, — усталым голосом продолжила она — выволочка закончена. — Матушка Елена ждёт вас в своей обители, обоих, к десяти, к себе на исповедь.
— К себе это… — нахмурился я, ибо матушек Елен много, но «матушка Елена» на Руси одна.
— Храм
Патриаршьи палаты, как и Грановитая палата, где происходит венчание на царство и венчание членов царской семь в брак — это та самая Соборная площадь нашего родного кремля, наш маленький туристический закуток. Сердце нашего дома. Потому и неуютно тут себя матушка чувствует — да, место власти, но дом-то чужой! А Храм — чисто её вотчина, даже земельным налогом не облагается (хотя все церковные земли им не облагаются).
— Мы уже вчера знали, что эта статья будет, — продолжила Оля, — и мама с матриархом договорилась о сегодняшней исповеди. Матушка Елена будет по вам решать, голубки, что это у вас было и как вас наказать. Мы простить можем что угодно, но народ не поймёт.
— Мы не католики какие-то, в царской семье разврат устраивать, — поддержала её и Женя. Молодца, поднялась она в моих глазах. Ещё б с девочками бы не миловалась… Но тут медицина бессильна, только её добрая воля.
— И если после ты говоришь, что отпускаешь меня по городу… — вдруг понял я и перевёл глаза на маму. — То… Санкций не будет? Что бы не решила патриарх?
И только тут царица улыбнулась.
— Саш, то, что было сейчас — это проверка. Не думайте, что вас с сестрой никто не видит, и мы не знаем, что вы делаете ночью, чем занимаетесь, чем нет. Поцеловались, бывает. Молодость и гормоны. Но я ТОЧНО знаю, в вас нет никакой химии и романтики.
Вот такой я маму больше люблю. Грозной, но справедливой.
— А потому да, что Елена на вас наложит — исполните. А я… Скажем, я, и как мать, и как царица, вас прощаю. Если больше не дадите мне повода так нервничать, конечно. Так что этот день твой, Саш, а тебе, Марья, свобода после занятий.
Машка снова благодарно склонила голову. Я нехотя, но последовал её примеру.
— Давайте лучше обсудим, как поступить с этой газетёнкой. У кого какие предложения? — хитро улыбнулась Ольга, и я, наконец, увидел в ней готовую к прыжку анаконду. Вот такая наследница мне больше импонирует!
Время было только полдевятого, до десяти далеко, а до Храма Христа Спа… Ксении Спасительницы пару минут пешком — успею. А потому я сидел и слушал, косвенно участвуя в цирке с конями под названием: «Бабьё планирует захватить мир».
— Нет, если дадим опровержение в «Известиях», а не «Ведомостях», это будет смотреться, что мы больше опираемся на дворянское сословие. А «Ведомости» — газета купеческая… — Это мысли Оли.
— … А я предлагаю не мучиться, а просто выкрасть эту Тулину. Отвезти её за город, сломать пальцы на обеих руках и отпустить. Все всё поймут, но официально все напавшие будут в масках, а Оля сделает так, чтобы никто не смог сесть на хвост группе. Если надо, я сама поеду — для подстраховки… — А это, разумеется, бредовые
— … Ну не знаю, бомбу-вонючку сделать с начинкой из меркаптана? Несколько штук? И закидать дом Милославских? И заодно кинуть в здание редакции, и в квартиру главного редактора, кто там у них сейчас… — Как думаете, чей интеллектуальный подвиг? Та-да-дам, барабанная дробь… Конечно же царевны Марьи Годуновой! — Ну, раз мы не можем ничего сделать официально?
— … Таким образом мы делаем кампанию по всем контролируемым газетам, где «Московское Собрание» поливают грязью, разрушая деловую репутацию. Они не используют проверенные факты — это катастрофа для журналистов!.. — А это угадайте чьи наивные умозаключения? Не-а, не угадали, Женя та ещё штучка, но даже её подход с ломанием журналистке Тулиной, грозы местного бомонда и королеве сплетен, более грамотен и умён. Так глупо и наивно у нас рассуждает Ирина Четвёртая Борисовна, всероссийская государыня.
В общем, я настолько охренел, что решил подать голос:
— Так, девчонки, мама! Извините, что вмешиваюсь, но не могу не вмешаться. — Все замолчали и посмотрели на меня. — Уважаемые родственницы, спешу сообщить вам, что все вы, абсолютно все, и ты, мама, в большей степени, ибо с тебя спрос выше, абсолютнейшие профаны. Нельзя так делать! Ничего из того, что вы предлагаете, делать нельзя, и адекватна с предложениями о бомбах-вонючках только Маша, только она рассуждает здраво, правда, к сожалению, для четырнадцатилетней дурёхи.
— А ты там самый умный, да? — обиделась сестрёнка.
— А теперь на арену выходит, та-дам, его высочество царевич Александр! — высокопарно произнесла Женя. — И он научит нас, неумных, как надо! Да, Саш?
— Жень, не надо иронии, — оскалился я, но по-доброму. — Ты вбила в меня прописную истину — ты сильная. Ты крепости обнуляешь круче гаубицы. А я должен быть умным. Я это запомнил и работаю по твоей методичке — какие проблемы?
Женя от такой простой истины даже рот раскрыла в изумлении. И не отвертится — буду давить, что это её идея, а не моя.
— Саш, говори, — перебила всех с возражениями маман. — Девочки, он прав, мужчина должен брать умом. Давайте послушаем, что «родит» ваш брат.
Я картинно прокашлялся.
— Итак, первое и основное. Девочки, мама, вы забыли Главное Правило Борделя. Любого борделя! А мы с вами именно в нём сейчас находимся.
— В смысле? При чём здесь бордель? — нахмурилась Ольга.
— При том, что вся политика, вообще вся-вся грёбанная политика — один большой сплошной бордель! — философски заявил я, введя девочек в лёгкий ступор гениальностью такой мысли. — Всегда, во все времена! А значит мы должны следовать его законам, если не хотим оказаться оттеснёнными на обочину жизни. А Главное Правило этого заведения звучит так: «Не суетись под клиентом». То есть если тебя уже имеют — поздняк метаться, надо расслабиться и получать удовольствие. Своё можно добрать потом, позже. Когда клиент закончит и будет расслабленный, когда будет платить или уходить. Вот тогда можно будет ударить, и сильно. Хлёстко. Жестоко. Показать всю мощь семьи Годуновых. Но мам, СЕЙЧАС никакой суеты, и пусть хоть весь мир горит огнём! Перевожу: никаких опровержений и оправданий.