В степях Зауралья. Трилогия
Шрифт:
— Какой бы ни был он, а моя плоть, — захлопнув крышку сундука, она повернула ключ.
Никита поспешно вышел из комнаты.
Недавно Василиса Терентьевна зашла по делу к квартиранту Охоровичу, чешскому офицеру, и заметила на столе перчатку Элеоноры Сажней. Старая женщина вернулась к себе и долго сидела в раздумье у окна.
«Как бы беды не было: характер у Сергея горячий. А той «сударке» что еще надо? Живет в полном довольстве, как у Христа за пазухой».
Тревога Василисы Терентьевны оказалась не напрасной. Ночью неожиданно вернулся Сергей из Зауральска. Услышав
Сергей постоял с минуту у порога и, опустив голову, вышел. На утро он распорядился запрячь лошадь в тарантас и спокойно постучался в комнату певицы.
— Съездить в лес хочу, решил отдохнуть от зауральских дел. У тебя нет настроения прокатиться со мной?
Элеонора приблизилась к Сергею и, пытаясь его обнять, спросила:
— Ты на меня не сердишься?
Сергей отстранил ее, сдвинул брови.
— Не будем об этом говорить.
Июльское солнце яркими полосами лежало среди деревьев, освещая густой папоротник и росший в низинах багульник. Воздух насыщен запахом смолы.
Сергей был угрюм. Доехав до бора, он повернул лошадь, удаляясь все дальше от дороги. От толчков тарантас бросало в стороны, но, не обращая внимания на пеньки и кустарник, ветви которого порой хлестали по лицу, Сергей прямиком продолжал удаляться в лесную глухомань.
Элеонора тревожно посматривала на его суровое лицо. Молодой Фирсов, выбрав поляну, озаренную солнцем, сошел с тарантаса и не спеша вынул веревку из-под кучерского сиденья.
— Вылазь! — сказал он мрачно..
Элеонора неохотно опустила ноги на подножку тарантаса. Сергей рванул ее на траву и, повалив на землю, скрутил веревкой руки. В лесу прозвучал отчаянный вопль женщины. Стиснув зубы, Сергей поволок ее к дереву. Платье Элеоноры трещало. В глазах певицы был ужас.
— Сергей, Сережа! Что ты делаешь?
— Заговорила? — задыхаясь от злобы, зашептал тот, прикручивая ее к дереву. — А с чехом тебе миловаться любо было? Любо? — продолжал он, точно помешанный. — Я не то еще тебе приготовил, подлая тварь!
Вернувшись к лошади, он поспешно снял чересседельник и приблизился к певице.
Резкий удар ремня заставил Элеонору вскрикнуть. Сергей осатанело бил женщину. Сажней звала на помощь, но деревья, окружавшие поляну, молчали, только какая-то пичужка испуганно метнулась в кусты. Вскоре крики умолкли. Солнце освещало лежавшую без памяти Элеонору. В лесу было тихо.
Остановив взмыленную лошадь у ворот дома, Сергей поспешно взбежал по ступенькам крыльца и направился в комнату Охоровича. Офицер с книгой сидел возле окна. Сергей, сдернув его со стула, подмял под себя. Стукнув затылком о пол, вскочил на ноги и схватил лежавший на столе револьвер.
— Вон из дома! — крикнул он бешено и взвел курок.
Охорович с трудом поднялся и, опираясь рукой на стол, сказал: — Я чешский офицер. Я не позволю, чтобы со мной так обходились! Вы ответите. У меня есть солдаты.
— Убирайтесь ко всем
Охорович, потирая ушибленный затылок, не спеша вышел из комнаты, крикнув с порога:
— Вы будете отвечать перед военно-полевым судом!
Через час Сергей выехал из города, направляясь к Тоболу.
…Наступил вечер. В бору было по-прежнему тихо. На корнях дерева лежала в забытьи Сажней. Через прорехи порванного платья виднелись следы дегтя от чересседельника и сгустки крови.
Вот она с трудом открыла глаза, застонала. Из лесной трущобы донеслась песня и беззаботное треньканье на балалайке:
…Барыня, топни, Сударыня, топни…Песенник приближался. Заслышав стон, умолк и, увидев женщину, торопливо направился к ней.
Это кривой Ераска пробирался из Куричьей дачи в Марамыш на разведку. Поспешно развязав Элеонору, он поднял ее, покачал головой:
— Милая, да кто это тебя так разукрасил? Ишь ты какое дело… Погоди, тут у меня знакомый мужик за бором пашет. Возьму у него лошадь. Только на телеге-то сюда, пожалуй, не добраться… — говорил он озабоченно. — Дойдешь со мной до дороги? А там в город доставлю.
Элеонора молча кивнула головой и, опираясь на Ераску, с трудом выбралась из лесной трущобы.
Дня через два, собрав с помощью Василисы Терентьевны вещи, она выехала из города.
Охорович, получив от старика Фирсова в подарок золотой портсигар, не стал настаивать на розысках Сергея.
ГЛАВА 13
Воинская часть Андрея Фирсова летом 1918 года была отправлена на восточный фронт и включена в состав третьей армии, действовавшей в районе Перми. Обстановка была сложной. Измотанные непрерывными боями с колчаковцами, слабо вооруженные, плохо одетые, не имея резервов, части третьей армии постепенно отходили на Пермский рубеж.
В штабе Троцкого, в бригадах и дивизиях чувствовалось засилие старых специалистов. Не надежен был и тыл. Во многих сельских Советах и комбедах засели кулаки и прихвостни. Начались диверсии. Враги взрывали полотно железной дороги и мосты, тормозили сдачу хлеба.
Зимой Пермь пала.
Враг стремился к центру страны. Восточный фронт требовал неотложной помощи. Совет обороны направил к месту пермской катастрофы Ф. Э. Дзержинского.
Зима стояла суровая. В лесах лежали глубокие снега. Дорог не было.
Измученная десятидневным переходом часть Андрея расположилась на ночлег в одной из глухих деревушек.
Ночь. Спят темные многоверстные леса, где даже летом редко проходил человек. Зимой забредет в глухомань случайный охотник и, вдруг лесное безмолвие огласится глухим выстрелом, и вновь настанет тяжелая гнетущая тишина.
Колчаковцы здесь не появлялись: тракт из Перми на Вятку был далеко, лесной край пугал их.
Передав отряд заместителю, Андрей выехал в штаб дивизии. Хотелось скорее знать, зачем вызывает его представитель ЦК.