В суровом Баренцевом

Поляков Гавриил Герасимович

После обеда все перешли в соседний трюм, где обычно коротали время. Из динамика доносились звуки легкой музыки. Вдруг мелодия прервалась, послышался хрипловатый свист в эфире, а затем раздался четкий и хорошо знакомый всем голос Левитана, читавшего Первомайский приказ Верховного Главнокомандующего. Он словно вернул нас на Родину, приблизил к Москве, от которой мы находились за тысячи километров. Слова из приказа: "...Дело состоит теперь в том, чтобы очистить от фашистских захватчиков всю нашу землю и восстановить государственные границы Советского Союза по всей линии, от Черного до Баренцева моря" [15] , произнесенные диктором с особым подъемом и пафосом, глубоко запали в

душу. Каждый из нас был готов сразиться с ненавистным врагом, осквернившим родную землю. Поэтому еще сильнее стало желание в кратчайший срок выполнить задание, вернуться с кораблями на Родину, чтобы бить фашистскую нечисть. Об этом говорили моряки на митинге, стихийно возникшем в трюме «Джона Леннона».

15

«Правда», 1944, 1 мая. 28

...Половина пути осталась позади. Мы все больше спускались к югу. Заметно потеплело, чаще выглядывало солнце. Противолодочные самолеты авианосца непрерывно летали вокруг конвоя. Однако гитлеровские лодки не оставили попыток проникнуть через линию охранения.

Жизнь на судне без определенных занятий и обязанностей всем порядком наскучила: тяжело военному человеку в боевой обстановке быть без дела, особенно в таких условиях, в каких находились мы. Говорят, со стороны опасность воспринимается острее. Это верно.

После Первого мая на «Джоне Ленноне» установили порядок: раз в сутки транслировались последние известия из Москвы. Мы снова обрели связь с Родиной. И в обращении хозяева стали приветливее, чаще вступали в разговоры, угощали сигаретами. Просили монету или звездочку на память. Американские моряки проявляли искренний интерес к Советской стране, к нашей жизни, рассказывали о своей нелегкой службе.

Видя спокойные лица русских, порядок и дисциплину в советской команде, американцы недоумевали:

– Страх — естественное чувство. Разве вы не испытываете его?

– Испытываем, — отвечали мы. — Но страх может подавить и сломить только слабого человека.

– А в чем ваша сила? — допытывались хозяева.

– В сознании долга перед своей Родиной, в готовности защищать ее не щадя жизни.

Постоянно поддерживали в нас боевой настрой, высокий моральный дух заместитель командира по политчасти Фомин и парторг Лысый. Лейтенант Лысый — старый партийный работник и опытный пропагандист, перед самым выходом в море раздобыл где–то карту Европы, укрепил ее на деревянном щите в трюме. Красными флажками на карте обозначил линию фронта. Она проходила уже через Прибалтику, Белоруссию, Западную Украину и Румынию. Завершалось освобождение Крыма. За дни похода флажки заметно переместились на запад, и это очень радовало. Взглянуть на карту приходили и американские моряки. Успехи Красной Армии они оценивали одним словом: «О'кэй!».

Беседы, митинги, коллективное прослушивание сводок с фронтов, игры, концерты самодеятельности — все это проходило в трюме. Такое тесное общение членов экипажа, не знавших прежде друг друга, оказалось весьма полезным. Мысли, настроение и поступки моряков были у всех на виду. Прошла всего неделя, а многие успели подружиться, сблизиться. Экипаж становился здоровым сплоченным коллективом.

На восьмые сутки пути слева по курсу открылась земля — Оркнейские острова, где расположена хорошо известная морякам всего мира английская военно–морская база Скапа–Флоу. Через пролив Норт Минч, огибая островки и мысы, вошли в пролив Ферт–оф–Клайд. 7 мая в час ночи транспорты стали на якорь близ порта Гринок [16] .

16

Гринок — небольшой город–порт с развитой судостроительной промышленностью, расположен в 35 километрах западнее Глазго.

Весть о прибытии советских

военных моряков быстро облетела город. Как только выгрузились, нас обступила возбужденная толпа местных жителей. Они приветствовали нас, энергично выбрасывая вверх два пальца правой руки, раздвинутых латинской буквой «V». Многие скандировали: «Секанд франт! Секанд франт!» («Второй фронт! Второй фронт!»). Как позднее выяснилось, англичане были уверены, что советские военные моряки прибыли в Англию для участия б высадке десанта на французское побережье. Забегая несколько вперед, замечу, что через месяц после нашего прибытия в Гринок, 6 июня 1944 года, союзники действительно высадились на северо–западе Франции. Мы, хотя и находились в этот период в Англии, в этой операции участия не принимали. Перед нами стояла другая задача.

Инженеры, переодетые в матросскую форму

Прибывших в Гринок советских моряков двумя группами отправили в военно–морскую базу Розайт. Перед посадкой в вагоны представители английского Красного Креста каждому из нас вручили по сандвичу.

В вагоне напротив меня сидел старший краснофлотец Иван Клименко. Он молча жевал бутерброд и смотрел в окно.

О чем задумались? — поинтересовался я.

– А знаете, товарищ лейтенант, этот бутерброд в общем-то пустяк, а приятно: все-таки внимание.

Я согласился с ним.

Вагончики с мягкими сиденьями были маленькие, но уютные. Железнодорожная колея значительно уже нашей, и вагоны под стать колее. Паровоз с крошечным тендером со стороны казался игрушечным, но вез довольно быстро. Через полчаса поезд сделал остановку в Глазго — третьем по численности населения городе Англии и крупнейшем судостроительном центре. Бросалось в глаза обилие рекламных щитов с названиями фирм и судостроительных компаний: «Джон Браун», «Литгоу», «Харленд энд Вулф». Около тридцати компаний заняли своими предприятиями прибрежную полосу на протяжении 20 миль.

После короткой стоянки поезд помчался дальше. Верфи, роскошные жилые дома и жалкие трущобы Гор–балз на южном берегу Клайда — все это осталось позади. Пригороды выглядели непривычно для нашего глаза: серые стандартные дома с многочисленными трубами на железных и черепичных крышах; у домов — карликовые палисаднички с яркой ухоженной зеленью и узенькими асфальтированными дорожками.

Через два часа экспресс доставил нас в военно–морскую базу Розайт, расположенную по соседству с красивым городом Эдинбургом — столицей Шотландии. Этот старинный город, родина знаменитого Вальтера Скотта, раскинулся на холмах вдоль южного берега залива Ферт–оф–Форт. В военно–морской базе Розайт нам предстояло принять линейный корабль «Ройял Соверин» [17] и четыре подводные лодки.

17

Линкор «Ройял Соверин» вступил в строй в 1916 году. Водоизмещение 33 500 тонн. Вооружение: 8 орудий калибра 381 мм, 12–152 мм, 4–102 мм и зенитные автоматы. Мощность машин 40 000 л с. Максимальный ход 22 узла, экипаж 1140 человек. (Е. Шведе. Военные флоты в 1937 г. М., Воениздат, 1938, с. 14).

Подводников поселили на стоявшем в ремонте авианосце «Чейсер», часть линкоровцев — на «Ройял Соверине». Команды эсминцев и остальную часть экипажа линкора временно разместили на огромном пассажирском пароходе — бывшем русском лайнере «Императрица России». На этом судне в 1920 году бежали из Крыма остатки врангелевских войск. Англичане, верные своему консерватизму, сохранили не только название парохода, но и русские надписи на служебных помещениях и каютах.

В день нашего прибытия в базу произошел курьезный случай. Когда буксир с экипажем «Живучего» швартовался к борту лайнера, наше внимание привлекла группа матросов, стоявших у фальшборта этой громадины. Они выкрикивали что-то в наш адрес на чистейшем русском языке.