В тени богов. Императоры в мировой истории
Шрифт:
Представления Конфуция о благополучном обществе и легитимном политическом устройстве основывались на идеализированном образе Древнего Китая как мира, состоящего из семейств. Семейная жизнь была иерархической: император руководил обществом, отец стоял во главе семьи, а муж управлял женой. Эти иерархические структуры требовали уважения к себе, которое проявлялось в надлежащем поведении и выполнении необходимых ритуалов. Они одни служили гарантом социальной стабильности и экономического процветания. Но иерархия предполагала обязательства для обеих сторон и держалась на взаимном расположении. По сути, конфуцианство представляло собой этическую систему, в которой почетом пользовалась государственная служба. Ученым мужам (эрудитам), которые были и образцами для подражания, и учителями, приходилось служить добродетельным правителям, стоя на страже общественного благосостояния. Из великих мировых религий – включая буддизм, христианство и ислам – конфуцианство легче всего адаптировалось к требованиям монархов и государственных аппаратов. Оно во многих отношениях напоминало стоицизм – и не в последнюю очередь тем, что не давало успокоения людям, которые страдали в жизни и боялись смерти. С другой стороны, конфуцианство было менее ревниво, чем христианский и исламский монотеизм. Со временем оно вобрало в себя
Неудивительно, что в столетия, предшествующие объединению Китая, правители соперничающих государств отдавали предпочтение легистам и их ученикам. Когда в первые десятилетия VIII века до н. э. разрушилось старое царство Чжоу, ему на смену изначально пришло около 150 городов-государств. На финальном этапе ожесточенной межгосударственной борьбы (в так называемый период Сражающихся царств, 481–221 до н. э.) осталось лишь 12 независимых политических образований, из которых пять могли считаться серьезными претендентами на господство во всем регионе. Эпоха полномасштабного противостояния началась в 453 году до н. э. с распада царства Цзинь на три отдельных государства в результате конфликтов между тремя великими знатными родами. Прекрасно понимая, какую опасность представляет аристократия, правители царства Вэй, наиболее могущественного из трех образовавшихся царств, установили в нем бюрократический режим, созданный специально для того, чтобы дисциплинировать общество и пускать все доступные ресурсы на военные нужды. Дополнительной причиной для проведения такой политики служило то, что царство Вэй находилось в окружении потенциальных противников. Реформы Вэй и созданная в царстве политическая модель оказались чрезвычайно успешными. На протяжении последующих 50 лет Вэй было самым могущественным и воинственным государством в регионе. Одной из главных жертв его экспансии стало царство Цинь, которое соседствовало с Вэй на западе и потеряло большинство своих приграничных территорий в столкновениях с Вэй в конце V и начале IV веков до н. э.
Чтобы выжить, правители Цинь решили перестроить управление своим царством по модели Вэй. Этот процесс начал Сянь-гун (384–362 до н. э.), который, прежде чем взойти на трон, тридцать лет провел в изгнании при вэйском дворе. Но судьбоносные перемены произошли уже при его преемнике Сяо-гуне (361–338 до н. э.), и проводником реформ выступил его первый советник Шан Ян, который стал примером и героем для позднейших легистских философов и государственных деятелей. Его сочинения были собраны в книгу, получившую статус незаменимого учебника, если не библии. Шан Ян был ученым из царства Вэй и происходил из семьи, которая состояла в родстве с вэйской царской династией. Как и большинство ученых мужей, он был верен прежде всего единой китайской культуре, а не собственному царству. Под руководством Шана Яна циньская бюрократия проникла в самую глубь общества и полностью регламентировала его жизнь, чтобы довести до максимума военную мощь государства. На низшем уровне крестьяне были организованы в группы из нескольких семей, которые несли коллективную ответственность за выставление рекрутов и уплату налогов, но вознаграждались земельными наделами и общественными почестями, если хорошо служили в армии. Даже членам царской династии приходилось доблестно нести военную службу, если они хотели сохранить за собой свое царское положение.
На редкость радикальные реформы Цинь имели решающее значение для триумфа царства над соперниками, но свою роль сыграли и другие факторы. Изначально принадлежавшие Цинь земли были плодородны, окружены горами и легко оборонялись. Но главное, что у Цинь были преимущества, характерные для стран, находящихся на периферии системы государств. Отправляя свои закаленные в боях внутри системы войска на запад, они могли захватывать обычно более слабых соседей, территории которых не входили в число внутренних китайских земель. Слабые царства, соседствовавшие с Цинь, контролировали богатый и стратегически важный регион на месте современной провинции Сычуань. Его захват предоставил Цинь контроль не только над плодородными землями и богатыми месторождениями соли и железа, но и над верхним течением реки Янцзы. Это открыло путь к вторжению в грозное царство Чу, и военачальники Цинь воспользовались им в ходе блестяще спланированной и реализованной кампании 278 года до н. э. Географическое положение также давало Цинь преимущество над некоторыми соперниками. Например, могущественное царство Чжао, находившееся на северо-западной окраине системы китайских государств, соседствовало с грозными кочевниками Хуннской конфедерации, и потому значительную часть его армии приходилось держать на далеких северных границах, чтобы отражать их набеги. В первые десятилетия после того, как царство Цинь завоевало Чу, комбинация безжалостности, военной мощи и искусной дипломатии привели к поглощению других великих держав, которые не смогли тягаться с Цинь или объединиться против него. Исход последней кампании царя Чжэна, состоявшейся в 220-х годах до н. э. и приведшей к созданию единой империи и провозглашению его первым императором, был практически предрешен.
Первый император, бывший принц Ин Чжэн, родился в 259 году до н. э. и взошел на престол царства Цинь через 13 лет после смерти отца. Его мать была печально знаменита своими сексуальными похождениями, включая роман с первым министром своего мужа. Один историк отмечает, что “в силу странного характера его детства Ин Чжэн вырос жестоким, подозрительным, черствым и готовым идти на риск”. Один из главных военачальников первого императора утверждал, что у Чжэна было “сердце тигра или волка”. Бесчеловечность сочеталась в нем с невероятной энергией и целеустремленностью. На одиннадцатом году своего императорского правления Ин Чжэн совершил шесть длинных путешествий для инспекции своих огромных владений. Он внедрил во всей империи новые стандартизированные административные институты, а также единую систему мер и весов. Он также существенно расширил сеть дорог, увеличил протяженность оборонительных стен и организовал масштабные военные походы на северных и южных границах империи. Поскольку Великая китайская стена, как принято считать, служила исключительно оборонительным целям, стоит отметить, что масштабное расширение укреплений на севере по приказу первого императора обеспечивало защиту бескрайних пастбищ, которые он захватил у хуннских кочевников8.
По мнению ряда историков, важнейшее решение первый император принял,
Его надменность не осталась без возмездия. Первый император провозгласил, что его династия переживет бесчисленное множество веков. Но в итоге она пала всего через два года после его смерти в 210 году до н. э. Причины краха очевидны. Представители других династий и элит не просто лишились независимости и статуса, но и были после 221 года до н. э. тысячами депортированы на территории, всегда принадлежавшие Цинь. Большинство интеллектуалов не принимало всерьез претензии сурового и деспотичного первого императора на звание мудрого и добродетельного объединителя китайских земель, о пришествии которого давно мечтали философы. Его печально знаменитая кампания по сожжению книг имела целью уничтожение частных библиотек, прекращение публичных дискуссий об истории и внедрение единой системы идеологических принципов, устанавливаемых государством. Это упрочило его непопулярность среди интеллектуалов – и особенно среди ученых (включая и тех, кто принадлежал к конфуцианской традиции), мнение которых он обесценивал. Его войны и колоссальные стройки тяжким бременем ложились на население. По одной оценке, после 221 года до н. э. 15 процентов населения Китая было задействовано в строительстве дорог, укреплений и дворцов для династии Цинь. Один только погребальный комплекс императора раскинулся на 65 квадратных километров и возводился силами 700 тысяч рабочих, многие из которых были высококвалифицированными мастерами.
Один современный историк отмечает, что “ни один настолько бессердечный режим не выживает долго”, но проблема заключалась не только в жестокости и эксплуатации. В некоторой степени судьба Цинь напоминает коллапс Новоассирийского царства и правившей там династии. Чрезмерная централизация и концентрация власти в руках императора и его двора принесла краткосрочные выгоды ценой долгосрочной уязвимости. Поскольку династия Цинь стремилась к всестороннему контролю над обществом, издержки на содержание бюрократического аппарата были высоки даже до объединения империи. Попытка внедрить этот принцип на территории всей империи в то время была обречена на провал. Чтобы выжить, династия Цинь должна была быстро адаптироваться к реалиям управления империей, и прежде всего это предполагало создание стабильного союза между монархией и региональными элитами. Вероятно, быстрая адаптация оказалась невозможной в силу традиций Цинь, но всех шансов на выживание династия лишилась из-за борьбы за престолонаследие, которая вспыхнула после смерти первого императора. Пока режим пытался справиться с внутренними конфликтами, ничто не сдерживало мятежные настроения10.
Несмотря на быструю гибель его династии, первый император, несомненно, был одним из самых влиятельных правителей в мировой истории. Вплоть до наступления Нового времени империя оставалась господствующей и единственной легитимной формой государственного устройства в Китае, и это оказало колоссальное воздействие на формирование миропорядка XXI века. В ключевых отношениях последующие императоры и династии продолжали дело Ин Чжэна и опирались в своей политике на созданные им прецеденты. Но тирания так омрачила его репутацию, что признать ценность его наследия было невозможно. Легитимность династии Хань отчасти проистекала из публичного отказа от принципов Цинь. Интеллектуалы-конфуцианцы, которые со временем заняли господствующее положение в идеологическом аппарате Хань, имели все основания очернять память первого императора. Поскольку различные вариации конфуцианства определяли китайскую государственную идеологию до XX века – и даже в некоторой степени до настоящего момента, – отец-основатель Китайской империи оказался заклеймен в величайшей в мире имперской традиции.
Окончательную победу в гражданской войне, вспыхнувшей после смерти первого императора, одержал Лю Бан. Он основал династию Хань, которая правила Китаем на протяжении последующих четырех веков, не считая короткого 16-летнего перерыва. Лю Бан, который после восшествия на императорский престол взял себе имя Гао-цзу (Основатель), происходил из крестьянской семьи и при династии Цинь служил мелким чиновником. Он оказался втянут в мятеж, поскольку боялся быть казненным за мельчайший проступок, и политические таланты, отвага, грамотное руководство и удача привели его к триумфу. В последние годы гражданской войны основным соперником Лю Бана был Сян Юй, представитель высшего класса, который, вероятно, командовал более грозными армиями и по праву считался выдающимся полководцем. Через много лет Лю Бан обсудил со своими ближайшими советниками, почему он победил противника, который, казалось бы, имел огромное преимущество. Император признавал, что Сян Юй был во многих отношениях более уверенным и вдохновляющим лидером, чем он сам, но добавлял, что – в отличие от него – Сян Юй не смог создать и организовать команду высококлассных военных и административных советников и министров. Отчасти это объяснялось тем, что в силу своего характера Сян Юй не умел отдавать должное советникам и делить с ними победные лавры. Гао-цзу отмечал также, что он, лишенный этой слабости, привлек и удержал возле себя немало помощников, которые в чем-то превосходили его самого, и под руководством императора они прекрасно работали вместе, занимая дипломатические, военные и административные посты. Так вполне могли бы сказать многие успешные директора и правители в истории. Но, пожалуй, человек, который возвысился лишь благодаря самому себе, скорее, чем наследный принц, воспитанный на подступах к трону, окажется достаточно скромен, чтобы задуматься об этом и сказать о себе такое. Такой человек, по крайней мере, понимал, что должен создать команду. Неосмотрительный император, возможно, прогадал бы, сделав ставку на свое право требовать от подданных покорности11.