В тени богов. Императоры в мировой истории
Шрифт:
Поскольку население северных областей было более многочисленным и более военизированным, стремление к восстановлению единства Китая неизменно зарождалось именно там. В 557–581 годах династия Северная Чжоу сделала ряд шагов к достижению этой цели, но пала после безвременной смерти компетентного молодого монарха, чей наследник был на тот момент еще совсем мал. Как нередко случалось на протяжении предыдущих трех столетий, власть захватил “премьер-министр” Ян Цзянь, который основал династию Суй. В отличие от устоявшихся династий, молодая наследственная монархия не выстояла при столкновении с проблемой, о которой предостерегал Макиавелли, утверждавший, что, назначая премьер-министра, монарх фактически приглашает его узурпировать престол1.
Последующее объединение Севера и Юга силами Ян Цзяня оказалось под угрозой из-за катастрофического провала попыток его сына Ян Гуана завоевать Корею. Здесь можно провести параллели с поражением Наполеона в России в 1812 году. Действуя далеко за пределами своих земель на незнакомых территориях в непривычном климате, армия Суй была разбита противником, который хорошо знал театр военных
Династия Тан, которую основал род Ли, имела смешанное китайско-тюркское происхождение. Ее представители утверждали, что состоят в родстве с великими военачальниками эпохи Хань и основателем даосизма Лао-цзы. В VI веке н. э. семейство Ли/Тан входило в число ведущих аристократических родов на северо-западе Китая, однако не занимало лидирующие позиции в их иерархии. Первая императрица династии Тан происходила из еще более благородного семейства Доу, представители которого на протяжении многих десятилетий вступали в браки с выходцами из разных правящих династий северного региона. Вторым императором эпохи Тан стал ее сын Тай-цзун, который вобрал в себя смешанные китайские и тюркские традиции родов Ли и Доу.
Блестящий каллиграф и поэт, Тай-цзун прекрасно разбирался в китайской классической литературе и истории. Кроме того, он искусно стрелял из лука и мастерски держался в седле. Тай-цзун сознательно, но вместе с тем естественно воплощал в себе целый ряд идентичностей. В его стихах, служивших важным источником легитимности в глазах китайской элиты, которая ценила поэзию выше любых других литературных и художественных форм, моральная серьезность северного конфуцианства сочеталась с южным поэтическим стилем и частыми аллюзиями к южным красотам и пейзажам. Тай-цзун владел китайским и серби (диалектом монгольского), а также, возможно, разговорным турецким. Он обменивался изящными поэтическими посланиями со своими китайскими советниками и клялся в кровном братстве тюркским военным предводителям. Он стал императором Китая в 626 году и после завоевания Тюркского каганата в 630 году был провозглашен Небесным каганом степных земель и народов на великолепно срежиссированном племенном собрании. Китайские и тюрко-монгольские представления о монархе как ставленнике небес имели много общего, но Тай-цзун также вжился в роль императора, власть которого простиралась на весь известный человеку мир: “Он держался как истинный император и при дворе был грандиозен и великолепен. Чрезвычайно эмоциональный и вспыльчивый, он багровел от ярости и вселял страх во всех приближенных. Своим успехом в отношениях с тюрками он обязан во многом собственной напористости и героическому ореолу”. В мире степных кочевников личная харизма и личная верность обычно ценились выше, чем верность институтам и идеологиям. Тай-цзун и внешне, и внутренне отвечал критериям кочевого императора-воина.
Во время гражданской войны, которая предшествовала окончательному закреплению Тан на троне, император Гао-цзу признавал своего старшего сына, рожденного императрицей, своим наследником. Он сделал это в соответствии с конфуцианскими представлениями о старшинстве и престолонаследии. Но после окончания войны Гао-цзу словно бы вернулся к степной и тюркской традиции позволять своим сыновьям бороться за престол. Он никак не поддержал притязания старшего сына на власть. Он лишь удостоверился, что противостояние не выйдет за пределы столицы и дворца, не позволив ни одному из сыновей заручиться поддержкой в империи. Поскольку любые столкновения, выходившие за стены дворца, могли перерасти в гражданскую войну и погубить династию, это было весьма разумно. Когда Гао-цзу взбунтовался против Суй в 616 году, ему исполнился 51 год, поэтому вопрос о престолонаследии не терпел отлагательства. Новая династия Тан не обладала достаточной легитимностью, и ей было не выжить без компетентного наследника на троне. В 626 году конфликт разрешился: принц Ли Шиминь, будущий император Тай-цзун, заманил в ловушку и убил двух своих старших братьев у дворцовых ворот. Возможно, Гао-цзу поверил Ли Шиминю, который заявил, что братья пытались его отравить (и поверил, вероятно, не зря), но, как бы то ни было, он, очевидно, смирился с гибелью сыновей и своей отставкой. Ему был 61 год, и можно предположить, что он даже обрадовался возможности с честью уйти на покой, которую ему предоставил Тай-цзун. Безусловно, он возликовал, что опасный вопрос о престолонаследии разрешился и будущее его династии оказалось в надежных руках2.
Тай-цзун был несомненно одним из величайших императоров в истории. Грозные китайские монархи более поздних эпох, например Хубилай из династии Юань (монгольской), Хунли из династии Цин (маньчжурской) и Юнлэ из династии Мин, во многом ориентировались на него. Ведущий западный эксперт по китайской военной истории называет его “гением” и “одним из самых титулованных военачальников во всей китайской
Тай-цзун завоевал репутацию как блестящий полководец во время гражданской войны, когда его военный гений сыграл решающую роль в победе Тан. Он с 19 лет командовал армиями. Возникший из-за гражданской войны хаос существенно ослабил Китай и открыл его для вторжения тюрков, войска которых едва не заняли столицу Чанъань в 620 и 626 годах. Во втором случае китайцы дорого откупились от тюркского кагана, что Тай-цзун счел глубоко унизительным. Используя борьбу за престолонаследие в Тюркском каганате и влияние засухи на лошадей кочевников, Тай-цзун быстро повернул ситуацию в свою пользу. За четыре года его контрнаступление уничтожило Тюркский каганат и обеспечило Тан господство на северных приграничных территориях. Единственное поражение Тай-цзун как военачальник потерпел в своей первой кампании в Корее в 645 году, когда столкнулся с той же неблагоприятной комбинацией расстояния, климата и логистики, которая погубила последнего императора из династии Суй. Тай-цзун умер в 648 году, готовя новое масштабное наступление, чтобы поставить Корею на колени. Хотя существовали и веские стратегические причины подчинить Корею власти Тан, важнее в этом случае были соображения личного престижа и легитимности династии.
В сравнении с северной степной границей, Корея имела меньшую значимость, поэтому крупные вторжения, организованные династиями Суй и Тан, привели к необоснованному расходованию ресурсов. Победы Тай-цзуна на северном фронте, напротив, открыли дорогу к серьезной китайской экспансии далеко на северо-запад. Одним из следствий этого было восстановление евразийского Шелкового пути. Впрочем, стратегические последствия китайской экспансии были важнее увеличения объемов внешней торговли. Обосновавшись на границах Внутренней Азии, китайцы получили возможность собирать информацию о своих ближних и дальних соседях, а также проводить искусную, но малозатратную дипломатическую политику по принципу “разделяй и властвуй”, чтобы гарантировать безопасность имперских границ. Экспансия обеспечила Тан контроль над горными перевалами и плодородными коридорами, которые вели из степи прямо в сердце Китая. Господство над этими двумя ключевыми стратегическими пунктами означало, что отныне безопасность обходилась дешевле. Контроль над просторными пастбищами к северу от Хуанхэ позволил династии создать сеть “фермерских хозяйств”, где сосредоточивались, разводились и тренировались лошади, верблюды и мулы. В 725 году в этих хозяйствах содержалось около 430 тысяч лошадей и 336 тысяч других животных. Поскольку лошади имели первостепенное значение при ведении войн на северном степном фронте, а верблюды и мулы использовались на войне для перевозки грузов, обладание этими северными пастбищами имело колоссальное стратегическое значение для династии Тан.
В своих кампаниях Тай-цзун всегда пытался заставить противника перейти в наступление, чтобы получить отсрочку и измотать вражеское войско благодаря умелому использованию оборонительных сооружений и разрушению коммуникаций силами легкой кавалерии. Терпение, осторожность и хитрость дополнялись тщательным планированием военных операций, поставок и логистики. К лучшим качествам Тай-цзуна относились его способность к стратегическому планированию кампаний, а также умение выбирать себе в помощники первоклассных военачальников. Тай-цзун тонко чувствовал момент, прекрасно разбирался в психологии и инстинктивно нащупывал у противника слабые места. Наступательная и оборонительная тактики в его представлении были равноправны, и, чтобы победить, необходимо было правильно их сочетать. Когда наступал момент для контратаки, осторожность превращалась в опасную и уверенную агрессию. Тай-цзун в атаке был беспощаден и затем применял свою быструю кавалерию, чтобы обратить разбитого противника в бегство. Тай-цзун был отважным воином и подавал пример другим на поле боя, но при этом не был склонен к безрассудству на манер Александра Македонского. Он был воспитан в китайской традиции холодного и реалистического военного планирования, которая восходила к Сунь-цзы и еще дальше вглубь веков. Он понимал, что война – это не игра в кости и тем более не арена для борьбы мужских эго. Ее нужно анализировать, рассчитывать и планировать. Но главное – она всегда должна служить реалистичным политическим целям. В отличие от Александра, Тай-цзун остро чувствовал ответственность за судьбу своей династии и сообщества, которым управлял он сам и другие ее представители4.
В эпоху Тан подавляющее большинство государственных чиновников назначалось по рекомендации министров и провинциальных элит. Существовала и система экзаменов, которая открывала путь в чиновничество небольшой доле “чужаков”, способных дослужиться до высоких постов. Тай-цзун беседовал с каждым кандидатом на сдачу ежегодного столичного экзамена, самого ответственного из всех. Благодаря этому он узнавал и впоследствии назначал на должности некоторых из лучших молодых чиновников империи. Он также старался лично оценивать подготовку кандидатов на должности губернаторов провинций и выбирать среди них самых достойных. Но главное – он демонстрировал великолепное чутье при выборе министров, формируя стабильный ближний круг надежных и мудрых советников, которые верой и правдой служили ему на протяжении его 22-летнего правления. В эту группу входили люди, которые прежде служили его отцу и братьям, а также те, кому он сам давно оказывал покровительство.