В тени красных жасминов
Шрифт:
На следующее утро Ребекка неожиданно встретила Пьера Сент-Клера на пляже.
Она, как обычно, спустилась поплавать и как раз шла мокрая из воды, когда он спустился к ней на пляж. Сразу же Ребекка просунула руки в рукава своей махровой куртки и обхватилась ими, как бы защищаясь. Пьер остановился от нее за пару ярдов, вынул пачку сигар и не спеша зажег одну. Золотистый туман рассвета еще заволакивал небо, и дым от небольшой сигары кольцами поднимался вверх, сливаясь со слабой дымкой
Ребекка выжала свои волосы и старательно уложила их за ушами, некоторые маленькие завитки все-таки вылезли по бокам щек. На какое-то мгновение она решила уйти и оставить его, но он сказал:
— Я пришел извиниться, Ребекка. За мои действия вчера. Мой Бог, я обычно не столь невоспитан!
Ребекка с удивлением смотрела на него, гадая, был ли он серьезен или еще раз пытался позабавиться за ее счет? Но его темное лицо было совершенно серьезным, и в его глазах было некое отдаленное отрешение.
Принимая его извинения, она в беспомощном жесте подняла плечи и развела руками.
— Все в порядке, — неловко сказала она. — Ничего плохого не сделано.
— Нет? — Пьер задумчиво рассматривал ее. Затем он провел рукой по волосам и отвернулся. — Как сегодня утром чувствовала себя хозяйка? Или она еще спит?
Ребекка нахмурилась.
— Адель спит до девяти или около того. Я вам говорила.
Он взглянул на нее, его длинные ресницы прикрывали глаза.
— Да, вы говорили. — Он пожал плечами. — Я просто вел вежливый разговор, вот и все.
— О! — Ребекка наклонила голову. — Сегодня прекрасное утро, не правда ли? Что намерены сегодня делать?
Немного помолчав, он сказал:
— Сегодня позже утром я должен встретиться с министром. Сегодня днем… — Он пожал плечами. — Кто знает? Я мог бы прокатиться к островам. У меня здесь еще одна неделя, и я должен посетить туристские достопримечательности.
— Еще неделя, — прошептала Ребекка, взглянув вверх. — А потом что?
Он сделал глубокую затяжку.
— Париж, я думаю, — безразлично ответил он. — У меня там дом, как раз за городом.
— У вас только один дом? — спросила она с интересом.
Он криво усмехнулся.
— Дом? У меня нет дома!
Глаза Ребекки расширились.
— Вы, конечно, это не серьезно.
— Я совершенно серьезен, — резко ответил он. — Тем не менее мне принадлежат четыре здания. Вы это хотели знать, не так ли?
Ребекка отвернулась.
— Мне нет дела до вашего имущества, если вы это имеете в виду! — с жаром воскликнула она.
Он некоторое время поколебался и вздохнул:
— Нет? Тогда вы и в самом деле уникальны, мадемуазель.
Ребекка наклонила голову, внимательно изучая овальную форму своих ногтей. Почему сейчас она не
Она скорее почувствовала, чем услышала его движение. Он обошел ее своей походкой пантеры и мрачновато рассматривал ее опущенную голову.
— Простите меня еще раз, — сказал он довольно холодно. — Я, похоже, склонен говорить и делать неприятные вещи, которые вас беспокоят.
— Это не важно, — сказала Ребекка, скручивая пояс куртки.
— Конечно нет — для вас! — заметил Пьер достаточно жестко. — И конечно, для вас наши встречи никогда не будут больше, чем случайность!
Ребекка взглянула на него испуганными глазами.
— Я не знаю, что вы имеете в виду, — сказала она с неловкостью. — Я думаю, мне лучше пойти.
Пьер сказал что-то на своем языке, осторожно проведя по волосам.
— Да, да! — холодно отрезал он. — Иди! Это то, что ты всегда делаешь, когда ситуация становится трудно управляемой, не так ли?
Ребекка сильно закусила нижнюю губу.
— Я просто не понимаю, зачем нам вести эту беседу? — начала она.
— Ты не понимаешь? — Он провел рукой по задней стороне шеи, разминая мышцы. Или это потому, что правда то, что ты боишься продолжать это?
Ребекка колебалась, а потом вздохнула.
— Хорошо, хорошо, — напряженно сказала она. — Я поняла, что сосредоточила на себе внимание могучего Пьера Сент-Клера. Я польщена! — Затем, когда выражение его лица ожесточилось, она продолжала: — Я вообще-то не понимаю, зачем это обсуждать. Что вам от меня нужно? Я не одна из женщин вашего общества. Я — неопытна в интригах по продаже себя тому, кто назначит наивысшую цену, и я не хочу такой быть!
— Ты сука! — сказал Пьер по-французски, немного побледнев под своим загаром. — Как ты осмеливаешься так со мной говорить?
Честно говоря, Ребекка также этого не знала. Ее слова, похоже, улетучились, и теперь ей стало стыдно.
— Я… я прошу прощения, — наконец сказала она. — Я… я не знаю, что со мной случилось.
Пьер вдавил пяткой в песок свою сигару.
— Понятно, что мы оба ошибались в своих оценках, — сдержанно сказал он. — Я предпочту сказать вам «о’ревуар», мадемуазель.
Он резко повернулся и ушел по пляжу, а Ребекка стояла и с грустью смотрела на него. Вся ее сущность стремилась побежать за ним и просить его простить ее. Она хотела сказать ему, что все, что она наговорила, было следствием мучающих ее чувств, дошедших до критической точки, но как она это могла? И если бы она так поступила, то он, несомненно, высмеял бы ее. В конце концов, причины, по которым он хотел ее, были отличны от тех, по которым она хотела его.