В тишине забвения
Шрифт:
Робкая улыбка расцвела на хорошеньком лице девушки, а врач был очарован своей пациенткой.
— Вы правы, герр доктор, я буду петь! Только своим детям…
Как сияет это солнце,
Как спокойно это море…
Улыбнись и не грусти.
В этом мире быть не может
Ни беды, ни зла, ни горя
Боже мой, не допусти…
С нашей верой и любовью,
Перед небом и Тобою
Ты же знаешь, мы чисты
Нежная песня лилась по полумраку комнаты. Малышка заворочалась в своей кроватке, а девушка продолжила петь, плавно укачивая дочь.
Алексей остановился на пороге комнаты, боясь нарушить это умиротворение,
Сначала врачи запретили Насте рожать, пока шла реабилитация. Она тихо плакала в подушку, когда ей казалось, что Алексей не видит. Вот только Алексей всегда был рядом и поддерживал ее, вселяя надежду, что однажды она прижмет к груди их малыша.
А теперь поет любимую песню их шестимесячной дочке Елизавете, Бетти, как зовет ее крестный отец, Ян Фельзинг. Все это время он помогал Насте, и так привязался к России, решил переехать сюда на постоянное жительство. Не без помощи одной из медсестер клиники Северцева, конечно. Так незаметно, герр Фельзинг обзавелся сначала супругой, а потом и крестницей.
Настя наклонилась и поцеловала дочь в пухлую щечку. Алексей с улыбкой заметил, как малышка смешно надула губки, словно обиделась.
— «милый мой, я жду, я жду», — допела она песню почти шепотом и обняла мужа.
— Устала, моя девочка, — мужчина осторожно поднял ее на руки и вдохнул аромат волос. Зарывшись носом в волосы, он поцеловал жену в макушку, а потом направился прямиком в спальню. Настя тихо хмыкнула, но против не была.
— Просто я счастлива, — прошептала она, потянувшись к губам любимого.
Поцелуй…Легкий, как полет мотылька, но в то же время страстный и горячий, разжигающий пламя в крови. Он будил обоюдное желание.
Уже позже, когда первый голод был утолен, Настя задумчиво чертила ноготком неведомые узоры на плече и груди мужа. Карие глаза еще были затуманены страстью и чем-то неуловимо знакомым…
— О чем мечтаешь, дорогая женушка? — ласково гладя ее плечи, спросил Алексей.
— Просто думаю… Что было бы, если я не вспомнила бы то главное, что ты мне сказал? — задумчиво произнесла она, глядя на застывшего от ее слов мужа.
Алексей вздрогнул, как бывало не раз, когда она, погружаясь в свои воспоминания, смотрела на него и не видела. Ему, как человеку, видевшему если не все в своей жизни, но многое, становилось страшно только от одной мысли, что он мог потерять ее. Потерять самое дорогое в своей жизни, свою любовь. Иногда по ночам, он просыпался в холодном поту, когда ему снилось распростертое тело Насти на грязно — сером асфальте. Ее мертвенно-белое лицо, когда врачи отключали аппарат, поддерживающий в ней жизнь. Вспоминал то бессилие, что испытывал при этом. Он настолько боялся снова потерять жену, что во время родов ни на секунду не отпускал ее руку, пока ему не вручили пищащий комочек, их новорожденную дочь. Тогда-то сильный мужчина впервые расплакался, что врачам с трудом удалось забрать младенца, чтобы увезти в палату для новорожденных.
Алексей снова вздрогнул и посмотрел в широко распахнутые карие глаза жены. Он понял, что в этот момент Настя думает о том же, что и он. Со стороны это могло казаться странным, но теперь их мысли и чувства были прочно связаны между собой невидимыми нитями. Они легко угадывали чувства и желания друг друга. Но это совсем их не напрягало, потому, что они считали это высшей благодатью за свои страдания.
Осторожно склонившись
— Люблю тебя, — словно хотел стереть поцелуем все горестные воспоминания.
— Я люблю тебя, — повторилаона, улыбаясь, — ради этого стоило жить…
— Ради этого СТ О ИТ жить, — поправил ее муж.
Как эпилог
Прошло чуть более десяти лет со дня той трагедии. У нас трое чудесных детей. Лизе восемь, Саше и Яне, они близнецы, по шесть. Алексей возглавляет клинику отца. За это время я многое узнала о моем таинственном муже, иногда называю его так, смеюсь… Надо было видеть, с какой неохотой он мне рассказывал о себе. Я ничего не писала об этом, прошу прощения…
Оказалось, что он у меня врач по первому образованию, экономист по второму. Юридический заканчивал уже, когда родились близнецы. Я тоже закончила финансово-экономическое отделение, оказалось, что цифры совсем не страшно, страшно, когда муж натаскивает перед экзаменом. Да мои преподаватели в институте ласковые «нянюшки» в сравнении с ним! Сейчас понемногу учусь и помогаю мужу в управлении второй клиникой, которую Леонид Северцев, мой свекор, открыл в соседнем городе. Мне нравится заниматься отчетностью нашего «детища», как ласково называет клинику муж.
Жалела ли я, что моя жизнь повернулась так? Нет, никогда! Наверное, мой отец был бы счастлив, узнав, что я закончила учебу по специальности, что он мне пророчил в прошлом. С отцом последний раз я виделась, когда у меня проходила реабилитация. Каким-то непостижимым образом журналисты узнали о моем «воскрешении», а также, что лечение я проходила все же в России, а не в европейской клинике, как говорил отец. Разразился скандал, который отец с трудом смог уладить. И судя по довольной моське моего тогда еще жениха, первоисточник скандала сидел рядом со мной. На все мои укоризненные взгляды и слова, что «не стоило портить отцу карьеру», он делал честные глаза и убеждал в своей непричастности. Через год, когда губернаторский срок отца истек, он с новой семьей отбыл за границу. В нашем последнем телефонном разговоре, мне было сказано, что дочь я неблагодарная, он сделал все для моего воспитания, отцовский долг передо мной погашен. В ответ я попросила его навсегда забыть о моем существовании, поблагодарила и…стерла номер из памяти телефона. В тот момент Алексей стоял рядом и слышал наш разговор. Он молча обнял меня, пересадил к себе на колени и до вечера не отпускал. Мы просто сидели и молчали. И это было прекрасно, когда есть человек, с которым можно просто молчать. А отец… Если он стал от этого счастливее, я за него рада.
Вот так и минуло десять лет. У нашей дочери Лизы от природы прекрасный голос. Мы с мужем отдали ее в музыкальную школу, чтобы развивать ее талант. Анна Вячеславовна, бывший проректор моей консерватории, слушала Лизу и посоветовала нам развивать ее талант. Она уверена, что со временем по своей чистоте он превзойдет мой голос. Я не жалею, что не смогла сделать карьеру на сцене, как Мария Логинова. После рождения сына она вернулась в консерваторию и блестяще ее окончила. После учебы на нее посыпались предложения из лучших театров Европы, даже было приглашение в Америку. Теперь она и Сергей ездят вместе на гастроли, а сына оставляют на бабушек. В жизни приходится идти на жертвы, но для меня дети стали смыслом жизни.