В тишине забвения
Шрифт:
— Настя, подожди, — кто-то кричал мне в след, а я побежала еще быстрее, чтобы никто меня не догнал.
Визг тормозов, сильный удар…несколько секунд полета и снова сильный удар. Я механически отмечала свои ощущения. Боль в голове и во всем теле. Я слышала, как кто-то звал меня, голос был мне знаком. Чувствовала прикосновения к лицу. Но мечтала только о тишине и забвении. А потом в сознание врезался голос:
— Настя, не умирай! Я тебя люблю…
Я так мечтала услышать эти три заветных слова от Алексея, только сказал он их слишком поздно.
Ради этих слов я и старалась выжить. Они, как путеводная звезда, вели меня
Я с грустной улыбкой смотрю на его опущенные плечи, усталое лицо. Он приходит ко мне каждый день и говорит эти слова. А еще просит прощения. «Прости меня, родная, за те слова. Знаю, мне никогда не вымолить у тебя прощения за них. Тебе было настолько больно, что я сам, в полной мере, ощутил эту боль. Слов не вернуть, и мне остается только надеяться, что однажды ты сможешь меня простить за все».
Медленно иду вдоль прибоя, прохожу мимо скамейки, где в последнее время я часто размышляла над своей жизнью, вспоминая и переживая все снова. Мое время пришло. Пора возвращаться. Туда, где ждет любимый человек. Здесь хорошо и спокойно, здесь тишина… а мне так не хватает привычных звуков: щебетания птиц, шума города, листвы, дождя. Ласкового дуновения летнего ветерка.
Слишком много времени я провела в тишине. Я хочу жить! Ведь ради этих привычных вещей, я боролась за жизнь. Как бы ни было порой сложно и больно, но это жизнь! Сейчас только поняла, не хочу покоя!
Воспоминания однажды сотрутся из памяти, может быть, оставят горький осадок. Вытиснятся радостными моментами, если только ОН будет со мной рядом.
Глава 9
Дверь тихонько приоткрылась, пропуская позднего посетителя. Алексей не стал оборачиваться, зная уже, кто пришел. Его взгляд был прикован к лицу молодой девушки, лежащей на кровати, в окружении аппаратов. Прошло несколько недель, как он, втайне от ее семьи, увез Настю в клинику своего отца. Здесь были собраны лучшие врачи из России и Европы и час назад, после очередного осмотра, была отмечена положительная динамика. Все рефлексы были в норме, что дарило надежду на ее выздоровление. Сейчас Алексей с удивлением смотрел на легкую улыбку на устах Насти, которая появилась в тот момент, когда он вошел в палату. Мужчина буквально задохнулся от радости, и с трудом сдержал порыв сжать девушку в объятиях. Как же он соскучился по ее задорной улыбке!
— Привет, — прошептала Маша, сжимая в ободряющем приветствии руку Алексея, — она улыбается…- потом внимательно посмотрела в лицо мужчины и нахмурилась, — тебе бы отдохнуть. Хочешь, посижу тут, а ты поспишь в соседней палате?
— Снова сбежала? — мрачно глянул он на виноватое лицо женщины.
— Ага, — протянула Маша с тоской, — Лёш, вы с Сергеем перегнули палку, отправив меня сюда за три месяца до родов. Ну, не могу больше видеть врачей, слушать нудные рекомендации и лежать, лежать…
Маша скривилась, словно съела лимон. Сюда она приходила часто, но старалась делать это в отсутствие мужчины. До сих пор она испытывала чувство вины за тот разговор. Позже, когда приехал Сергей, и они бурно выяснили все недоразумения, девушка не могла смотреть в глаза человеку, который помогал ей столько времени. Вся история вышла совсем в другом свете, винить, кроме отца Насти, было некого. Разве, что только самих себя.
— Здесь так тихо, — печально произнесла она. — А Настя не любила
Алексей кивнул, задумчиво глядя на прозрачную кожу девушки, даже ключицы проступили под ней четким контуром.
— Это я виновата! — вырвалось у Маши, словно стон. Все это время она сдерживала себя и ни с кем не говорила о муках совести. — Я так хотела сделать ей больно, как было больно мне, наказать. А вот Настя до последнего винила себя во всем. Она пришла, потому что переживала за меня…
— Маш, мы все виноваты, каждый из нас замкнулся в своем эгоизме и взращивал обиду внутри, — тихо произнес Алексей, — пытались свалить всю вину на других…
— Если бы я не сказала ей тогда, — всхлипнула девушка, стирая кончиками пальцев слезы, — если бы выслушала…
— Не вини себя, — успокаивающе пожал он руку девушки, — тебе нельзя сейчас волноваться. Подумай о малыше. Тебе нужны силы, не трать их на запоздалые переживания.
Маша прижала руку к животу, словно защищая малыша. Еще три месяца назад его жизнь висела на волоске. Пытаясь догнать подругу, девушка неудачно поскользнулась и упала. А потом увидела момент, когда Настя попала под автомобиль. Водитель машины пытался уйти от удара, но все произошло слишком быстро.
Алексей сжал руки в кулаки, вспоминая те мгновения, когда Настя лежала на грязно-сером асфальте. Не Маша была виновата, а он. Слишком много наговорил обидных слов, за которые теперь не мог себя простить. Вместо того, чтобы разобраться в этой мутной истории с самого начала, он согласился с тогда с доводами Виктора Арсеньева, «что телохранитель не пара его единственной дочери. Не стоит ломать будущее Анастасии», где ему, Алексею, не было места. И Настя, почему-то, решила, что виновата во всем одна, а он опять согласился. Позже отец Насти признался, что действительно попросил фотографа сделать нужные снимки Насти и Сергея. Но так как дочь отказывалась от личных встреч с Логиновым, пришлось караулить влюбленную парочку и ждать, когда Маша познакомит подругу с Сергеем. Сделать снимки так, чтобы в кадр попали только Настя и Сергей, оказалось сложнее. Но все получилось, и фотографии помогли Виктору Арсеньеву убить сразу двух зайцев: избавиться от надоевших Алексея и Маши, а еще заручиться поддержкой родителей Сергея. Снимки Насти и Сергея стали «доказательством», что «дети встречаются, у них отношения».
А потом он и Настю попытался убить, заставил врачей отключить аппараты, поддерживающие жизнь. Простить такое отношение к любимой Алексей не мог даже ее отцу. На следующий день, втайне от Арсеньева, Анастасию перевезли в частную клинику в соседней области и записали под фамилией Алексея — Северцева. Вот только, губернатора перестала волновать жизнь дочери. Ему сообщили, что отключение состоялось, но девушка выжила. Погрозив Алексею всеми возможными карами по телефону, Виктор Арсеньев успокоился и вернулся к прежнему образу жизни, навсегда вычеркнув из нее бывшую жену и дочь. Дотошным журналистам сообщили, что «девушка находится на лечении в Германии, состояние ее удовлетворительное, когда истечет срок на губернаторском посту, отец, конечно же, присоединится к горячо любимой дочери, а пока у него множество обязанностей здесь, на родине». В тот момент, читая эти строчки, единственной мыслью Алексея была жажда убийства этого лицемерного человека. От необдуманных поступков его спасли друзья и присутствие любимой женщины. Она была рядом, пусть и в таком состоянии, но теперь ничто и никто не мог разлучить их. В тот момент мужчина поклялся, что больше никогда не позволит усомниться в чувствах.