В тишине забвения

Соланж Тиана

Я только пожала плечами в ответ. Кому нужны мои проблемы?

— Мне надо вернуться домой, — прошептала я, сменив неудобную тему.

— Ты будешь пока жить здесь…

— Я не могу, — упрямо ответила я, не могу стеснять тебя… и…

— И?

— Ну…что скажут люди… а твоя девушка…

Я почувствовала, как краска заливает мои щёки. Заметил это и он.

— Тебя беспокоит мнение людей или ты просто ревнуешь?? — иронично произнес Алексей, трогая мой лоб.

— У меня нет температуры,- отмахнулась я, пытаясь скрыть досаду на себя. — И с чего мне рев…

— Подожди, я сейчас, — он быстро

вышел из комнаты, не обращая внимания на мою реплику. Вернулся спустя минуту, держа в руках нечто ядовито-зелёного цвета.

— Вот, переоденься в сухое, а то простудишься сильнее, — он протянул мне вещь, оказавшуюся его футболкой. — Не беспокойся, она чистая. Хотя и не новая.

С этими словами он вышел из комнаты, оставив меня одну.

Я почувствовала, как краска сбегает с моего лица, а затем вновь приливает к щекам и шее. Боже, подумалось мне, когда я надела футболку, в этом было нечто интимное. Внутри что-то оборвалось, заставив сердце биться с такой силой, словно оно хотело вырваться из груди. Футболка оказалась огромной, учитывая разницу наших габаритов, и я просто утонула в ней. Рукава почти доходили до запястий, подол прикрыл стратегические места (чему я бесконечно порадовалась, так как бельё на мне отсутствовало, ещё бы знать, почему?). А предательский вырез постоянно оголял одно плечо. Но после моей мокрой одежды, это было блаженство.

Я стояла на коленях у кровати, трогая влажную простыню. Сил подняться на ноги у меня не было, так что именно в такой позе я и предстала пред очами Алексея, когда он вернулся в комнату спустя десять минут.

— Простыни мокрые, — промямлила я, когда он застыл на пороге, держа в руках чашку с чем-то дымящимся.

— Да-да, я сейчас, — пробормотал он, сунул судорожно мне в руки чашку, в которой оказался липовый настой, и пулей вылетел из комнаты.

Мой утомленный болезнью мозг в тот момент отказывался работать, и я, пожав плечами, отпила глоток чая. Сейчас к моему смеху примешивается еще и досада и стыд за ту ситуацию. Но, в конце концов, то происшествие, как и моя болезнь, сняли напряженность между нами. Я не знала, как вести себя с Алексеем после всего случившегося, но, чтобы сгладить вину, как-то робко спросила:

— Может, на выходных сходим на благотворительный вечер, который устраивают в нашей консерватории?- боясь отказа, я опустила взгляд и замерла.

— Примешь от меня в подарок тёплое пальто? — внес он встречное предложение. Я удивленно посмотрела в его глаза и медленно кивнула.

В тот момент я поняла, что больше не вижу в нем подчинённого отца, охранника и далее по списку… Может быть друга, ведь он не бросил меня во время болезни, не сдал отцу или врачам на руки. Пора бы и мне перестать вести себя, как капризный маленький ребёнок. Я кивнула своим мыслям и решительно придвинула конспекты Маши.

Через две недели я окончательно оправившись от болезни, сдала необходимые экзамены и была переведена на третий курс к Анне Вячеславовне. Алексей мне помогал по мере сил, выслушивая всю теорию, что содержалась в конспектах. В день, когда я получила подтверждение перевода, папа «преподнёс» мне очередной сюрприз. К моему сожалению, он всегда находил способ испортить мне настроение.

Глава 3

Я

должна вспомнить что-то важное!

Рассеянный приглушенный свет…Тихое попискивание аппаратуры…

Что-то ОЧЕНЬ важное!!!

Врач и медсестра осторожно вошли в палату, смотрю на них, не понимая, что им нужно. А где он? Почему оставил её одну?

Обернулась к кровати. Такая хрупкая, беззащитная… трубки тянутся от аппаратов, поддерживающих жизнь в этой девочке. Всматриваюсь в ещё по-детски невинное личико, губки бантиком, щёки немного впалые и бледные, но оно не утратило красоты. Залюбовавшись девушкой, невольно пропускаю момент, когда врач прикасается к аппарату искусственной вентиляции легких. Острая, как скальпель хирурга, мысль тут же пронзает мое сознание — они же собираются отключить приборы.

Почему он бросил меня!? Пульс на экране бился в «истерике», то подскакивая до заоблачных высот, то спадая.

Щелчок…один прибор отключен. Еще щелчок…другой прибор… я замерла, сердце упало куда-то на пол. Я схватилась за грудь… Мое ли это сердце…?

— Остановка дыхания, — тихо констатировал врач, когда насос остановился. — Фибрилляция желудочков, остановка сердца…

Голос врача сухо констатировал, а девушка медленно умирала. Я билась в агонии, не в силах помешать им, а тот, кто смог бы…

Протяжный писк машины возвестил о смерти пациентки, а я смотрела на свои руки, замечая на них капли влаги. Я плачу?

— Что вы делаете?! — раздался громкий голос, такой родной и близкий.

Стало трудно дышать… Задыхаюсь… Хочу жить!!!

Он стоит на пороге, почему не остановит их? Хочу жить… Его пытаются задержать два санитара.

— Уберите руки от нее, — кричит он, видя, как из вен извлекают катетеры.

— Нет смысла продолжать терапию, — глухо ответил врач, — Мозг умер. Она тоже умерла.

Нет! Я жива! Хочу крикнуть, но из горла вырывается только хрип.

— Доктор, смотрите,- ошарашенная медсестра, показала на слабые импульсы на экране. Врач резко обернулся, даже санитары застыли в шоке и ослабили хватку. Тонкая нить пульса на приборе, тихое попискивание, сильнее, сильнее…

— Она дышит самостоятельно, — воскликнул врач, прислушиваясь к дыханию пациентки, — невероятно…

Алексей вырвался из рук мужчин и подбежал к ней…ко мне. Может, когда-нибудь, мы с ней снова станем одним целым, но сейчас я радовалась, глядя на легкую улыбку на губах девушки, видела трясущиеся руки мужчины, когда он бережно взял в ладони ее руку. Сегодня мы обе сделали первый шаг к сближению. Я чувствовала ее зов, она хотела жить и я тоже. И он тоже хочет, чтобы мы жили…

— Через два дня я заберу её в другую клинику,- почти прорычал он,- никто не смейте к ней подходить. Медсестру для ухода я найду сам.