В третью стражу. Трилогия
Шрифт:
"Ключ" не понадобился. Заглянув под днище со стороны капота, Матвеев грязно выругался: по-русски, вслух, длинно, давненько он так не отводил душу, - и присел на валявшийся рядом обломок шпалы. Намечался, очередной повод опустить руки, - и буквально в двух шагах от цели!
"ђNo pasarАn! my lord, твою же мать..."
Из пробитого картера масло уже не текло, ибо дыра не уступала по размерам самому картеру, а меж передних колёс торчал кусок то ли трубы, то ли ещё какой железной хрени, насмерть вставшей на пути автомобиля.
"Н-да..."
***
Кто сказал, что полёт на антикварном биплане романтичен? Этого бы романтика по плечи засунуть в узкий, щелястый фанерный ящик и протащить со скоростью не самого быстрого автомобиля в сотне футов над землёй.
Матвеев почти не открывал глаза с того момента, как скрипя сочленениями и хлопая отстающей полотняной обшивкой, изрядно пожёванный и выплюнутый жизнью "Мотылёк" оторвался от выгоревшего поля в Арапилесе. Хорошо ещё, что почти не было ветра, иначе...
"Иначе меня стошнило бы прямо сейчас..."
А так - без ветра - его лишь укачивало. Но зато как укачивало!
Жёсткая чашка сиденья, слишком тугие привязные ремни, - удивительно, но Степана раздражало буквально всё, и особенно - какие-то мелкие детали, врезающиеся в тело при малейшей попытке изменить позу или просто повернуться. Для радости от поистине чудесного и своевременного спасения места в его сознании уже не оставалось. Только усталость и раздражение. Раздражение на эту сумасшедшую страну; на обезумевших от крови и вседозволенности людей её населяющих; на чёртову этажерку, трясущуюся в воздухе, как телега на ухабах деревенского просёлка. И, в итоге, - на себя самого...
"Оправдание экстремальностью ситуации, как говорится - мимо кассы..."
Может и существовал какой-то другой выход, стоило всего лишь подождать. День-два, и отъезд из Пелабраво стал бы вполне легальным, без этих джеймсбондовских эскапад. Какому испанцу в голову придет искать британского агента в штабе советского экспедиционного корпуса? Это с одной стороны.
С другой - кто знает, не был ли отправлен запрос в Мадрид, тамошней советской агентуре? И тогда могли возникнуть интересные вопросы. Например, с какого, мол, перепуга некий журналист буржуазной газеты полез в самое пекло, да ещё в такой сомнительной компании?
Так что, может статься, не было у него этих двух дней на поиск адекватного и безболезненного для всех выхода из ситуации. И всё, что случилось - сложилось очень удачно и вовремя.
"Удачно?
– Матвеев хмыкнул, покачав головой. Но тут же ударился обо что-то затылком и зашипел от боли. Кожаный шлем, выданный пилотом, слабо смягчил удар.
– Везение моё всё больше напоминает поговорку про покойника. Я окончательно расшифровал себя, оглушив и выбросив на сельской дороге самого
товарища Кольцова
, что в свете утечки данных о сети сэра Энтони в Испании
Или нет? Предавать огласке эту историю вряд ли будут... Ни
Михаил Ефимович
, ни местные особисты и разведчики не такие уж идиоты... По крайней мере, таковыми не кажутся. Если только меня не захотят сделать разменной фигурой в очередной антибританской пропагандистской кампании".
"Не льсти себе, Стёпа, подойди поближе!" - фиксация на собственной персоне - это Матвеев знал определённо - первый признак неконструктивности мышления, неправильного выбора точки отсчёта для анализа ситуации.
Всё равно, встать на место
советских товарищей
ему было не суждено. Так что думай за них, не думай, - это будут мысли профессора математики... пусть и подкреплённые гринвудовскими знаниями.
К ровному стрекоту мотора и свисту ветра в проволоке растяжек, поддерживающих хрупкую на вид полотняно-фанерную конструкцию, добавился новый звук - дробное, поначалу медленное, а вскоре участившееся постукивание по металлу.
Степан открыл глаза. Даже сквозь изрядно поцарапанные стекла очков-консервов и сгустившиеся сумерки, хорошо было видно, как самолёт влетает в темную полосу дождя, глухо забарабанившего крупными каплями по обшивке крыльев и фюзеляжа, и звонко по металлу топливного бака, - где-то там, в верхнем крыле, почти над самой головой Матвеева.
"Блин, вот же засада! Это, получается, случись что - весь бензин мой? И гореть мне как спичке на ветру... Бр-р-р!" - Степан поморщился от неприятной мысли, в этот момент пилот обернулся и энергичными жестами показал, что придётся снижаться, хотя, куда уж ниже, - они и так почти "стригли" верхушки редких деревьев!
"А может быть, он собирается приземляться?"
Лётчик, - имени его Матвеев так и не запомнил, хотя сам факт представления их друг другу в памяти присутствовал, - несколько раз махнул в сторону редкой россыпи огней на земле и что-то прокричал.
"... Сьюдад-Родриго... посадка... ждут..."
"Ну, садимся, так садимся, - подумал Степан, жестами дав понять пилоту, что услышал его.
– Всё одно лучше, чем лететь в дождь на этой кофемолке... К тому же ночь на носу, а стать участником ночного перелёта в такую погоду, честно говоря, не тянет".
Постепенно над линией горизонта проявились силуэты зданий, крепостных башен, высокой городской стены - явно средневековой, шпили и купола соборов и церквей, - неярко, но всё же освещённые. Все это так выпадало из ощущения настоящего, что казалось, будто перелёт поглотил не только километры пространства, но и несколько веков времени.
"Удивительно, всего в сотне километров отсюда идёт война, а здесь даже светомаскировки нет... Обычная испанская беспечность, или уверенность, что уж гражданские объекты республиканцы бомбить точно не будут? Чёрт его знает!"