В третью стражу. Трилогия
Шрифт:
Время, казалось, начало растягиваться. Достать оружие мертвеца Виктор не успевал, поэтому просто сунул руку в карман чужого пальто, нащупал пистолет, стоявший на боевом взводе, и просто подняв руку вместе с полой, дважды нажал на спусковой крючок.
Выстрелы сквозь толстый драп пальто прозвучали негромко, а два отверстия на груди так и не успевшего
обнажить ствол
шпика стали лучшим подтверждением того, что Федорчук успел раньше.
Он успел сделать сегодня всё, что хотел, но, уже сидя в купе парижского поезда, и пытаясь унять дрожь в руках, задался одним вопросом: "А теперь-то что делать?.."
Но ответа на этот вопрос у него пока не было...
Глава
9
.
Шерше
Олег Ицкович, Париж
, январь 1936
Пока ехали в Париж, времени для размышления над злободневными проблемами нового бытия почти не оставалось. Баронесса требовала повышенного внимания к себе, а, кроме того, то ли и в самом деле была страшно болтливой, то ли ее на нервной почве несло, но только казалось, что Кайзерина Николова не замолкает ни на мгновение. И ведь не дура. Это-то очевидно. Не глупости порола и не чепуху молола, если не считать чепухой "тайны мадридского", то есть, разумеется, болгарского двора. Грамотная, интеллигентная речь, разумные, если не сказать большего, мысли, своеобразный юмор - порою грубоватый, иногда циничный, но всегда подлинный - и знаний разнообразных вагон и маленькая тележка, но, помилуй бог, как же всего этого для Ицковича много! Так что расслабиться удалось только в Париже, где они остановились в солидном, но не обязывающем отеле. Вообще-то баронесса собиралась в "Риц", но Олегу удалось ее переубедить. Ему там светиться ни к чему, да и дороговато. Но и ей, если подумать, там сейчас лучше не появляться.
– По родственникам и знакомым соскучилась?
– поднял бровь Олег.
– Тогда, может быть, к мужу съездишь, проведаешь старика?
– так затейливо он озвучил простую мысль: "Пошла нах..., заткнись, достала!"
Красотка поджала губы, сверкнула зеленью глаз, вдруг ставших изумрудными, но спорить перестала, и, отобедав в обществе "кузена Баста", отправилась отдыхать, успев пожаловаться на мигрень. А вот кузену спать не хотелось совсем, но и гулять по Парижу оказалось некомфортно. Погода испортилась. Под ногами слякоть, и сверху тоже что-то такое капает, не слишком очевидное: то ли снег с дождем, то ли дождь со снегом. Одним словом, просто Амстердам или Питер, а не Париж, но делать нечего. А раз так, пришлось идти в кабак. Вообще, получалось, что в новой своей ипостаси - или тело Баста фон Шаунбурга следовало считать аватаром?
– Ицкович все свое время проводит в поездах и питейных заведениях, благо средства позволяют, и молодой здоровый организм не возражает.
"И то хлеб!" - усмехнулся Олег, устраиваясь за столиком в маленьком полупустом кафе. Подозвав официанта, он заказал уже ставшие привычными кофе и коньяк и спросил - есть ли в
заведении
свежие газеты
– Разумеется, - сдержанно поклонился гарсон.
– Какую именно газету желал бы получить месье?
– Le Figaro.
– Я сейчас же пошлю мальчика, - вежливо кивнул гарсон, и через пять минут - Олег даже не успел допить кофе - ему действительно вручили газету. И следующие пятнадцать минут, кляня себя за глупость, Баст фон Шаунбург вынужден был имитировать заинтересованное чтение. Разумеется, Баст в отличие от Олега знал французский, что называется, изрядно, но всё же не настолько, чтобы просто читать и уж тем более, получать от этого удовольствие. Вполне можно было попросить немецкую или английскую газету. Однако, за муки свои Ицкович оказался вознагражден самым неожиданным и щедрым образом: в разделе объявлений он наткнулся на краткое и совершенно невразумительное для непосвященных сообщение о женитьбе некоего Николя Саркози на некоей Карле Бруни. Остальной текст представлял из себя полный бред, который, однако же, расшифровывался, как номер парижского телефона.
Теперь оставалось только опрометью нестись к ближайшему аппарату и звонить... а кому, кстати? Кто дал объявление? Поскольку сам Ицкович его не давал, полагая излишним, это мог быть или Витька, или Степа. Но кто из них и почему сейчас, а не через месяц или два, как договаривались? Темна вода во облацех...
В противоположном конце зала какой-то мужик в матросской куртке из толстого сукна и в берете с помпоном наигрывал что-то тихо-тоскливое на аккордеоне, но музыка Олегу не мешала. Он углубился в свои мысли. А подумать, кроме как о неожиданном объявлении, если честно, было о чем. Появление
"Роль личности в истории..." - усмехнулся Олег и с недоумением уставился на пустую рюмку.
Черт его знает, как это вышло, но он совершенно не помнил, чтобы пил. Однако все уже выпил, и сигарет выкурил... три штуки. И кофе остыл.
– Гарсон!
Олег заказал еще кофе, закурил очередную сигарету и решил, что, даже если он ошибается, и ничего провиденческого в его попадании в этот мир, или, вернее, в это время, нет, он все равно будет жить и действовать так, словно провидение, и в самом деле, избрало его своим орудием. Но если так, то следовало серьезнейшим образом обдумать, что и как можно сделать, чтобы остановить рвущийся на встречу с айсбергом безумный "Титаник" европейской цивилизации. И вот здесь действительно достаточно места для позитивного мышления. Думай, не хочу, что называется. Вот он и думал под быстро стынущий кофе, но когда во втором часу ночи добрался-таки до гостиницы, трясло его не по-детски. Даже крепкий организм Шаунбурга с таким объемом никотина и кофеина справлялся на пределе своих весьма серьезных возможностей.
***
– Четвертый, пожалуйста, - войдя в кабинку, назвал Олег номер этажа лифтеру.
Лифт клацнул стальными сочленениями, и дернулся, останавливаясь - лифтер сдвинул в сторону железную гармошку складной двери, и Олег наткнулся взглядом на два по-кошачьему горящих в полумраке фойе изумруда. Кейт сидела в кресле и курила свою обычную длинную стильную сигаретку, засунув ее еще и в костяной мундштук.
"Кейт..."- выяснялось, что называть ее Ольгой, хотя бы и мысленно, Ицкович не мог. Не получалось. Ни вслух, ни про себя, никак. Вероятно, дело в том, что ее-то он совершенно не знал. Не видел никогда, никогда с ней не говорил. Впрочем, он и Кайзерину не знал тоже. Но "Кисси" была физически реальна, осязаема, "дана в ощущениях".
"Дана в ощущениях... И кем же она дана? Съест-то он, съест, да кто ж ему даст?"
– Что не спится?
– спросил, стараясь говорить ясно и без запинок. Получалось совсем неплохо, и походка тоже...
– А тебя, Баст, где носит?
– взгляд уверенный, но какой-то "плывущий", голос вибрирует, как басовая струна альта, но Шаунбург, разумеется, назвал этот инструмент по-немецки: Bratsche. Ну, где-то так и есть - струны настроены на квинту ниже скрипичных.... И голос этот заставляет вибрировать нервы.
"Вот ведь ведьма!" - ведьма и есть: бронза волос в слабом свете электрического бра отдает совершенно уже лисьей рыжиной, и глаза горят как у ночной охотницы, и...
– Милая, - улыбается Баст фон Шаунбург, удивляясь наглости своей кузины.
– Разве я обязан тебе отчетом?
– Отчетом не обязан, - сдает назад Кайзерина фон Лангенфельд Кински или, вернее, баронесса Альбедиль-Николова.
– Но мог бы и предупредить, что уходишь. Я беспокоилась...
– В следующий раз обо мне, пожалуйста, не беспокойся, - Баст достал сигареты и начал охлопывать карманы в поисках спичек.
– А я о тебе и не беспокоилась, - тонкая рука протянула ему зажигалку.
– Я беспокоилась о себе.
Баст закурил и с интересом посмотрел на Кейт. Ну что ж, она была такой, какой и должна была быть. Фокстрот, танго...
"Таня..."
– Хочешь выпить?
– спросила она, как ни в чем, ни бывало.
– Идти в бар...
– У меня в номере есть.
У него в номере выпивки нет, а у нее, оказывается, есть!
"Она что, в чемодане с собой возит?" - разумеется, это был риторический вопрос. Ему абсолютно все равно, откуда у Кайзерины выпивка, но могло статься, что подобное предположение не лишено оснований. Что можно возить в трех