В вихре страсти

Келли Кристи

Виктория вспыхнула от смущения, уловив в его словах весьма непристойный намек. Она надеялась, что Сомертон немедленно поставит весельчака на место, но вдруг поняла – этого не произойдет. Она приступила к работе и должна играть свою роль.

Энкрофт… Это имя показалось Виктории смутно знакомым, но ей никак не удавалось припомнить, где она его слышала. Может быть, одна из обитательниц соседнего дома упоминала о нем? Нет, вряд ли. Дамы из борделя умели держать язык за зубами и обычно отличались большой осмотрительностью в

высказываниях. Но откуда же она знает это имя?

Сомертон притянул ее к себе:

– Ты прав, Николас. Очень занят.

– Значит, вы тоже решили заночевать здесь? Погода становится все хуже, – сказал Энкрофт, глядя на свинцовые тучи, из которых валил густой снег.

– Да. Надеюсь, завтра мы наверстаем упущенное и вовремя доберемся до места. Кстати, о плохой погоде. Мой долг – огородить от нее эту прелестную женщину. – Энтони решительно двинулся к гостинице.

– Сомертон, хорошо бы нам вместе отобедать сегодня вечером. Втроем.

– Николас!

В голосе Энтони прозвучало предостережение, но для Виктории осталось загадкой, что бы это значило.

– Я уже заказал себе отдельную столовую и буду рад скоротать вечер в компании старого друга… И возможно, приобрести нового. – Энкрофт лукаво подмигнул ей.

– Хорошо. Обед в семь, – согласился Сомертон и шагнул в дом, увлекая ее за собой.

– Всего доброго, сэр, – обернулась она к Энкрофту. Как только двери за ними захлопнулись, Сомертон поправил ее:

– К нему обращаются «милорд». Виктория остановилась и выдернула руку.

– А как именно я могла об этом узнать, если вы не удосужились представить нас друг другу?

– Мы обсудим это наверху.

Его оскорбительное поведение глубоко задело ее.

– Сомневаюсь, что наша беседа состоится. Скоро я буду в своей комнате за надежно запертой дверью.

Сомертон подошел так близко, что Виктория почувствовала его горячее дыхание на своей щеке:

– Вы сильно ошибаетесь. Я ни за что не позволю своей любовнице провести ночь в одиночестве.

Ее сердце бешено забилось. Что он такое говорит?! Это же все не по-настоящему. Она не может, не хочет, не станет его любовницей.

Виктория не знала, куда деваться от его пристального взгляда.

– Но… Но мы же в гостинице, а не в гостях, – запинаясь, пролепетала она.

– Однако лорд Энкрофт уже знает, что мы вместе. Вот мы и останемся вместе… На всю ночь.

Глава 8

Энтони поднялся по скрипучей лестнице, оставив свою спутницу чуть позади. Черт бы побрал этого Николаса! Раз он здесь, Виктории нельзя занимать отдельную спальню.

Энтони открыл дверь и мрачно убедился в том, что худшие из его опасений подтвердились. Посреди комнаты красовалась единственная кровать весьма скромной ширины. Два человека не в состоянии разместиться на ней иначе, как вплотную прижавшись,

друг к другу.

Он не выдержит такой близости. Есть предел человеческим возможностям. И он уже почти достиг этого предела, когда они с Викторией находились вдвоем в экипаже. Он постоянно смотрел на ее прелестное лицо, все его мысли сосредоточились на ее губах. В конце концов, он решил бороться с соблазном и затеял беседу в надежде отвлечься от томившего его желания. Не помогло.

Интересно, как ей удалось при таком, мягко говоря, богатом жизненном опыте сохранить столь невинную внешность?

– Нет, так не пойдет, – выпалила Виктория, как только вошла в комнату.

– Не вам решать, – сурово отрезал Энтони. Вероятно, можно было ответить повежливее. У нее есть все основания для недовольства, но и он ни за что не согласится снова спать на полу. Сколько можно? Пять месяцев он ночевал где угодно, только не в нормальной постели. И сегодня не намерен приносить себя в жертву.

– У меня нет выбора?

– Никакого. Кровать узкая, но как-нибудь устроимся.

– Истинный джентльмен в такой ситуации предпочел бы спать на полу, – заявила Виктория, ставя у стены дорожную сумку, затем скрестила руки на груди и нетерпеливо топнула ногой.

Энтони мягко рассмеялся:

– Дорогая, я не джентльмен.

– Я убедилась в этом десять лет назад, – немедленно ответила она и многозначительно приподняла бровь.

Энтони скинул пальто, перемешал угли в камине и облокотился на каминную полку, задумчиво глядя на огонь. До сих пор ни одна женщина не вызывала в нем столь сильных и противоречивых переживаний. Ему хотелось защитить ее и в то же время без промедления овладеть ею. В любом случае он не имел права ни на одно, ни на другое.

Его удивляла ее выдержка. Как она может находиться в одной комнате с мужчиной, который когда-то изнасиловал ее? Вероятно, тяжелая жизнь научила ее забывать прошлое – чему он сам, кажется, никогда не научится.

Он не смотрел на нее, но слышал ее дыхание, легкие шаги, тихое шуршание юбок… Проклятие! Что в ней такого? Почему он не в силах подавить в себе желание? Он совершил ошибку. Если у него осталась хоть капля здравого смысла, следует немедленно отправить эту женщину обратно в Лондон и в одиночку утихомирить ревность Фарли.

Виктория опустилась на стул у камина и спросила:

– Может быть, теперь вы объясните, почему не сочли нужным представить меня лорду Энкрофту?

Она оказалась слишком близко к нему. Он отошел от камина и встал у окна.

– Мы не разработали легенду.

– Легенду?

– Кто вы, откуда, когда и где мы познакомились. Энтони смотрел на густые хлопья падающего снега и молил Бога, чтобы метель прекратилась и им, не пришлось провести здесь еще одну ночь.

– О, – ее тон существенно смягчился, – мне не пришло в голову подумать об этом.