В вихре страсти
Шрифт:
Виктория слышала, как Сомертон ходит по комнате. Вдруг его шаги затихли. Не в силах справиться с любопытством, она выглянула из-за ширмы и увидела, что он смотрит в окно.
– Пожалуйста, скажите, что снегопад закончился, – с надеждой произнесла она.
– Так и есть. Сегодня утром мы сможем продолжить путь, однако ехать придется медленно.
– Почему лорд Фарли решил устроить загородный прием зимой?
Сомертон неодобрительно пожал плечами:
– Его посетила романтическая идея, что весь декабрь надо посвятить празднованию
– Неужели? Очевидно, он большой оригинал.
– Вам еще предстоит в этом убедиться. Приготовьтесь, – добавил Сомертон, качая головой.
– К чему?
– Вы когда-нибудь слышали о германском обычае приносить в дом елку и украшать ее горящими свечами?
Убедившись, что туалет в полном порядке, Виктория покинула свое укрытие.
– Свечи на дереве? Прямо в доме? Очень странно. И в высшей степени небезопасно, как мне представляется.
– Согласен. – Энтони порылся в своих вещах в поисках чистой сорочки. – Полагаю, столь нелепая традиция никогда не будет воспринята здравомыслящими людьми.
Виктория ждала, пока Сомертон умоется и переоденется, стараясь не думать о том, что ее и обнаженного мужчину разделяет лишь тонкая полотняная ширма. Она гнала от себя грешные мысли, но они с завидным упорством возвращались обратно. Ну, как устоять слабой женщине против такого умопомрачительного красавца?
Виктория закрыла глаза и попыталась представить себе, что порекомендовали бы ей подруги – разумеется, по секрету, – если бы знали, что она сейчас находится наедине с Сомертоном. В их тесной женской компании главной моралисткой была именно Виктория, а великосветские леди в узком – очень узком – кругу позволяли себе весьма легкомысленные суждения.
Она улыбнулась. Дженнет, конечно, посоветовала бы немедленно соблазнить его. Эвис – тоже. Элизабет, возможно, выразилась бы чуть осторожнее, но в том же ключе.
А каково было бы мнение Софи? Виктория всегда относилась к ней с особой симпатией. Очевидно потому, что по происхождению и воспитанию Софи лишь немного опережала настоящую Энн Смит и столь незначительно уступала выдуманной Виктории Ситон.
– Что-то не так?
Виктория быстро открыла глаза и подавила тяжелый вздох. Перед ней стоял совершеннейший байронический герой – сумрачный, одетый в черное и невыносимо прекрасный.
– Почему вы спрашиваете?
– Вы стоите с закрытыми глазами, – ответил он с неподражаемой усмешкой.
– Я вспоминала о своих подругах, только и всего.
– А я уж было, подумал, что три бокала вина не остались без последствий и вас мучает запоздалое раскаяние.
Виктория не удержалась от улыбки:
– С этим я уже справилась.
Сомертон негромко рассмеялся:
– В таком случае нам ничто не угрожает и мы легко, и спокойно доберемся до цели нашего путешествия.
– Надеюсь.
Это ему ничто не угрожает. А ей придется поразмыслить над тем, как себя вести, когда им действительно придется спать
Энтони ждал, и его нетерпение стремительно перерастало в раздражение. Любопытно, кто-нибудь из слуг соизволит открыть дверцу кареты? Шесть часов он провел наедине с Викторией в облаке манящего аромата ее духов и теперь стремился вырваться на простор и вздохнуть полной грудью. Наконец дверцу открыли, и Энтони с шумом выбрался наружу. Теперь осталось протянуть руку и пережить острый приступ возбуждения, охватывавший его всякий раз, когда Виктория дотрагивалась до него.
Честь ему и хвала – он стойко пережил обжигающее прикосновение ее ладоней.
А вот Виктория, выйдя из кареты, не смогла сдержать своих чувств и тихо ахнула.
– Неужели это дом Фарли? – Она обернулась и заглянула Энтони в глаза. – Не может быть!
Он посмотрел на светло-коричневое каменное здание, затем снова на Викторию:
– Разумеется, это его дом. Она склонила голову набок:
– То есть кто-то и в самом деле здесь живет?
– Нуда. – Его терпение подходило к концу. – Фарли. Виктория лишь покачала головой.
Энтони собрался идти, но вынужден был остановиться – она не сдвинулась с места.
– В чем дело?
– Вы только посмотрите, какой он огромный, – прошептала она. – Настоящий замок.
Энтони еще раз посмотрел на дом и пожал плечами:
– Право, он не так уж велик. Отцовский дом в Дорсете гораздо больше.
Виктория ошарашенно переспросила:
– У вашего отца дом еще больше? Что же он делает со всем этим?
– В основном держит закрытым.
– Невероятное расточительство, – пробормотала Виктория, вздохнула и шагнула вперед.
Он, наконец, понял, в чем причина ее странного поведения.
– Вам раньше не доводилось бывать в подобных домах, не правда ли?
– Никогда. Самый большой дом, в котором я бывала, – у Элизабет, в Лондоне.
Герцогский особняк выглядел очень внушительно для Лондона, но не шел ни в какое сравнение с большинством господских домов в родовых поместьях знати.
– Виктория, как бы вы ни были потрясены, необходимо сохранять внешнее спокойствие. Подумайте: вы моя содержанка – следовательно, дама со средствами и привыкли к определенному уровню роскоши.
Она слегка покраснела и молча кивнула.
– Если угодно, изливайте свои бурные впечатления на меня. Но не раньше, чем мы окажемся наедине в нашей комнате.
– Очень вам признательна, милорд. Он улыбнулся:
– Не стоит благодарности, миссис Смит. Вы готовы?
– Да.
Они направились к главному входу, и покрытый снегом гравий похрустывал у них под ногами. Дворецкий открыл дверь, и они вошли в теплый дом. Энтони посмотрел на Викторию и подавил улыбку. Выражение ее лица чудесным образом изменилось, от недавнего потрясения не осталось и следа. В холл вошла томная, слегка скучающая дама.