В водоворотах жизни

Симмонс Дебора

Но тут Хироу почувствовала, что кровать просела под тяжестью и ее ногам стало тепло. Украдкой выглянув из-под одеяла, она увидела Кита, примостившегося на кровати, у нее в ногах. Он сел, прислонившись к спинке кровати, подсунул ноги под верхнее одеяло и вытянул их к изголовью.

– Вам неудобно так, – возразила Хироу.

– Нисколько, – ответил он.

Хироу поспорила бы еще, но было уютно от его близости и тепла, и она закрыла глаза.

– Расскажите мне еще о вашем дяде, – сказал он из темноты полушепотом. – Почему он посылает вас добывать

для него книги? Именно так он пополняет свою коллекцию?

– Он никогда не выезжает из Рэйвен-Хилл, – ответила Хироу. Словно паук, затаившийся в середине сплетенной им сети, он высылает своих милых крошек за добычей. – Он просматривает каталоги аукционов и знаком с букинистами, но не склонен выкупать книги по их ценам. Он предпочитает иметь дело с посредниками – они рыщут по книжным развалам, на ярмарках и в закоулках и докладывают ему о доступных раритетах.

– А почему он не поручает им скупать эти книги?

– Он не доверяет никому.

– Но вам он доверяет?

Хироу хотела пожать плечами, но ноги Кита под одеялом упирались ей в бок, и она побоялась побеспокоить его.

– Пока – да, – тихо сказала она.

Ей часто приходилось оформлять купчую, особенно в тех случаях, когда клиент мог уступить в цене, поддавшись ее расчетливому обаянию. Дядя не раз говорил, что она может любого обвести вокруг пальца, хотя такое замечание вряд ли можно принять за комплимент. «Сообразительность и хитрость помогут выжить в любые времена, моя девочка», – повторял он ей.

Но были у него и иные возможности.

– Иногда по его поручениям выезжает и мой… гм… кузен, Эразм Даутвэйт Рэйвен, – сказала Хироу. – Правда, дядя считает, что Эразм слишком глуп и жаден и на него нельзя положиться, и в то же время знает, что племянник не упустит выгоды. – Эти противоречивые суждения характеризовали, очевидно, вовсе не Эразма. – Этот джентльмен не нарушит закон, скорее предпочтет действовать чужими руками, как и сам Рэйвен. Вот только он не так богат, как дядя.

– А как он разбогател? Откуда у него такое состояние?

– Не знаю, – ответила Хироу. – Может, получил наследство, ведь он очень давно приобрел это имение. Возможно, ему для этого пришлось продать часть имущества. Его поверенный умеет грамотно вести дела, так что он мог выгодно вложить деньги.

– Но ведь он все тратит на книги.

– За эти годы он немало поработал над отделкой Рэйвен-Хилл, – сказала Хироу. Так называемые перепланировки, в угоду вкусам Рэйвена. – Такие работы ведутся и сейчас, но его главный интерес – книги и другие коллекционные вещи. Он член общества антикваров.

Тем не менее он вступил туда не для того, чтобы писать исследования или посещать лекции, а всего лишь затем, чтобы хвастаться своей коллекцией и приобретать раритеты. Коллекционирование было страстью Рэйвена. Порой Хироу казалось, что он и ее считает своей собственностью – милым, но самым дешевым украшением его коллекции.

При этом воспоминании

Хироу нахмурилась и притворно зевнула, чтобы положить конец этой беседе. Но прежняя безмятежность уже не вернулась, ей было не до сна. Этот разговор испортил ей настроение, словно сам Рэйвен протянул сюда свое воронье крыло, норовя вытащить ее из уютного гнездышка.

Утром Хироу проснулась от стука дождя по оконному стеклу. Она еще глубже зарылась в одеяла и вдруг вспомнила, что здесь не Рэйвен-Хилл, и спала она долго и крепко. Пожалуй, у себя дома она никогда не спала так сладко.

И причина этому нашлась, едва Хироу открыла глаза. Она лежала привалившись боком к большому клубку под покрывалом. Его твердые очертания и тепло, пышущее из-под одеял, напомнили Хироу, что там, должно быть, пристроился Кит.

Сердце ее подскочило, и Хироу изогнулась, обводя взглядом их спальное место. Верно, ночью она, пытаясь согреться во сне, невольно подобралась на другой край ложа, поближе к Киту. Он по-прежнему лежал поверх всех одеял, под одним покрывалом, но вся постель сбилась, и Хироу попыталась высвободиться из-под прижатого им одеяла. Ведь дележ постели при свете дня явно опаснее, чем в темноте.

При мысли об ужасных последствиях того, что могло бы произойти, Хироу затаила дыхание и осторожно потянула на себя прижатую материю, но та с треском разорвалась. Тут же на нее тревожно уставились темные глаза, и она ощутила на себе весь вес Кита.

– Какого черта? – пробормотал он.

Хироу не осмелилась пуститься в объяснения, лежа под теплым, мускулистым телом мужчины, и постаралась выскользнуть из-под него как можно изящнее, стараясь не думать о том, как он выглядит, как пахнет…

Хироу неловко привстала и обхватила себя руками за плечи, как бы отгораживаясь от соблазна.

– Я… я, кажется, порвала вашу рубашку, – сказала она.

Кит не увидел в том никакой угрозы и откинулся на подушку, слабая улыбка тронула его прекрасные черты.

– Я ничего не забыл?

– Нет! – Хироу поняла, что такая резкость ни к чему, и постаралась собраться с мыслями. Где ее кепи? Она подобрала волосы в высокий пучок. – Посмотрите, как светло за окном. Мы проспали пол утра, – сказала Хироу, пытаясь сгладить неловкость. – Но мы еще успеем наверстать.

– Порвалась не рубашка, а всего лишь наволочка, – сказал Кит, и Хироу облегченно вздохнула. В этом безобразном приюте ей не хотелось терять время на поиски прислуги, чтобы зашить прореху, – сама она, пожалуй, не справилась бы.

Ей хотелось побыстрее покинуть эту комнату и уехать, хотя она понимала, что опасность не останется здесь, а уедет с нею, неизбежная и соблазнительная… Она обернулась, чтобы поторопить Кита, – он молча стоял, и глаза его были странно задумчивы..

– Что такое? – спросила Хироу, удивляясь его настроению. Обычно естественный и спокойный, он казался теперь чем-то смущенным. Его напряженность передалась Хироу, и она приготовилась к худшему.