В зеркалах

Стоун Роберт

Прокурор штата Калвин Минноу стоял у микрофона и произносил небольшую толковую речь о проблемах бедности и лени, неразрывно между собой связанных. Жесты прокурора, которыми он отнюдь не злоупотреблял, удачно подкрепляли каждый вывод: жесты эти были направлены вширь и вверх, указывая на положительную конструктивную позицию оратора. Подчеркивая какое-нибудь утверждение, прокурор Минноу резко опускал кулачок на подставку микрофона, демонстрируя твердость и

целеустремленность своих намерений.

Однако прокурор штата Калвин Минноу мог бы с таким же успехом и полностью игнорировать все правила риторики, — более того, если бы он сообщил аудитории, что занимается осквернением трупов или питает особый интерес к фекалиям, это нисколько не повредило бы его репутации. Ибо толпа и не думала слушать Калвина Минноу — внимание толпы было поглощено деревянными стульями, летевшими на поле из верхних секторов.

Рейнхарт, который как в тумане представил нескольких ораторов и удалился в лабиринт стрелков-ковбоев, чтобы еще раз затянуться сигаретой с марихуаной, теперь внезапно проникся страстью к зеленому цвету травы.

— Фарли, — без конца повторял он, — нет, ты только погляди на эту траву!

— Заткнись, — говорил Фарли. Он пытался проникнуть в настроение толпы и был занят логическими изысканиями. — Что-то тут не так, Рейнхарт, — сказал он вдруг. — Кто-то там дирижирует этими остолопами. Почему мы не можем ублаготворить их?

— В каких только парках я не бывал, — сказал Рейнхарт, — а такой травы нигде не видел!

— Либо люди, устраивающие это, сами не знают, что делают, либо… — Он помолчал, прислушиваясь к отдаленному треску. — Либо какие-то разные люди делают совершенно разные вещи.

— Послушай! — сказал Рейнхарт. — Такой зеленой травы не запомнит ни один старожил. Это — настоящая американская трава, Фарли, трава воскресных пикников нашего детства.

— Терпеть не могу ситуаций, когда какие-то разные люди делают совершенно разные вещи, — сказал Фарли. — И особенно когда тебе неизвестно, кто эти люди и что, собственно, происходит.

— Я вызову сюда полицию штата!

— Сохраняйте хладнокровие, сенатор, — сказал Джек Нунен. В его глазах горела властность. — Мы выиграем.

Над толпой взметнулся непрерывный крик — волна звука, которая не спадала. Один из оркестров на поле заиграл. Генерал Тракки бросился на эстраду, оттолкнул Калвина Минноу от микрофона и воззвал к трибунам.

— Что происходит там, наверху? — закричал генерал. — Что происходит наверху, эй, вы там?!

— Что значит «выиграем»? — спросил у Нунена сенатор Райс. — Эти чертовы ворота перед столиками заперты. Почему моим друзьям не дают уйти?

— Ключи у Алфьери, сенатор. Об этом вам следует поговорить с ним.

— Ну так где же он, черт подери? —

трясясь, спросил Арчи Райс. — Где, черт подери, все остальные политические светила? — Он негодующе посмотрел на Рейнхарта и на Фарли. — Я убежден, что вы все — самые отпетые сукины дети, каких мне только приходилось встречать.

— Мы? — спросил Рейнхарт. — Вы спятили, док. Как мы можем быть самыми отпетыми детьми, каких вам только приходилось встречать? Я не в силах с этим согласиться.

— Послушайте, а при чем тут полиция штата, сенатор? — спросил Фарли. — Так ли она нам нужна и все такое прочее?

— Вам она не нужна, — сказал Арчи Райс. — Она нужна мне. Я хочу, чтобы меня не дали убить, а вас, подлецов, засадили за решетку. Черт возьми! Вы же затеяли то, что на Севере, по-моему, называют расовыми беспорядками! Здесь! В этом городе этого штата!

— Расовые беспорядки? — осведомился Фарли. — Вы имеете в виду — с участием черных?

— Насколько мне известно, это обязательное условие, — сказал сенатор Райс. — Вы, если не ошибаюсь, намекаете, что ничего не знали об этом… об этой маниакальной провокации?

— Полковник, вы всерьез утверждаете, что мы… то есть мы отпетые сукины дети? Старик, вы ничего не знаете об относительности.

— Как это можно назвать расовыми беспорядками? — спросил Фарли. — Мы же тут все белые, старина.

— Уже нет, проповедничек. Я только что видел шайку ниггеров, которых вы, подлецы, сюда впустили.

— Какая чепуха! — сказал Фарли. — Это же чепуха, верно, Рейнхарт?

— Это чепуха, Фарли, — подтвердил Рейнхарт. — Я хочу сказать: взгляните на проблему «дух — тело» — вот вам образец чепухи.

— Да он же рехнулся! — воскликнул сенатор Райс, уставясь на Рейнхарта. — Поглядите в его глаза!

— У него случаются припадки, — сказал Фарли.

В шатер вбежал мистер Алфьери и быстро оглядел брезентовые стены.

— Где мои настенные телефоны? — исступленно бормотал он. — Они забрали все мои телефоны!

— Вы отправитесь в «Анголу», — уведомил его Арчи Райс. — После всего, что я для вас сделал, вы могли хотя бы предупредить меня об этой затее.

— Сенатор! — сказал Алфьери. — Богом клянусь, меня надули. То есть меня предупредили, но потом меня предупредили, что меня предупредили, чтоб сбить с толку. Если бы не это, я бы вас предупредил.

— Черт подери, Франческо, вы же обязаны знать всю подноготную! — возопил сенатор. — Ведь всех в городе предупредили, что их предупредили, чтоб сбить с толку. Но сбили-то их с толку, предупредив во второй раз!

— Кто знает? — сказал Рейнхарт.

— Вы! — сказал Алфьери. — Это все ваши недоноски-приятели. Без них тут не обошлось.