В змеином кубле
Шрифт:
А Элгэ в любом случае слишком устала, чтобы брыкаться дальше.
4
Из ванны Алексис вылез обновленным. И… хорошо всё обдумавшим. Без назойливого присутствия будущей жены.
Нет, знал бы раньше — точно женился бы на той вдове. Ей лет-то было всего… двадцать пять, кажется. А не пришлось бы бегать из страны в страну — избежал бы знакомства с дядюшкой Мидантийским Скорпионом и квиринскими патрициями. И уж точно — случки на арене!
Да и братья жены с
Только поздно сожалеть — как и обо всём прочем. Пышнотелая вдова уплыла в прошлое вместе с родным домом. Ее зачеркнул еще Мидантийский Скорпион. Ну кто понес Алексиса в Гелиополис, а?
Вопрос: зачем нынешняя свадьба нужна ему самому? Зачем жениться на Юстиниане? Будь она до арены невинной овечкой — тогда да, понятно. Но стать просто игрушкой капризной девицы… Вдобавок, жрицы какого-то жуткого культа!
Юстиниане в любом случае не светят одиночество и слезы. И потом — лучше не думать, сколько у Алексиса предшественников. И последователей…
И куда бежать? К дяде? Квиринскому, вестимо. Но окажет ли тот покровительство в подобном вопросе? От арены же не спас.
Да и подозрительные знакомства с Марком — опять же. Юстиниана сказала слишком много правды, чтобы считать, будто именно о Лаэронах — ложь.
Обратно в Мидантию? Во-первых — до границы не меньше трех недель пути. А во-вторых — там-то кто поможет?
Да и куда — в Мидантию? К Барсу в клыки? К Скорпиону в жвалы?
Хоть ужом извернись — прибежал ты уже, Алексис. Дальше некуда.
Разве что еще к корсарам на Элевтерис. Или в Призрачный Двор. О, еще можно в табор к банджарон. Или в Вольные Города. Только… зачем и кому Алексис там нужен? Что он умеет, чтобы пригодиться корсарам или банджарон кем-то, кроме раба?
Алексис Стантис Марэас способен удрать только к родне под крыло. Вот только родня — не бесконечна.
Правда, как подумаешь о Юстиниане, жрецах и Сантэе — волком взвоешь. А ноги уже сами понесут куда угодно. Хоть в никуда и ни к кому.
Правда, здесь мешает еще кое-что. К обоим дядям Алексис приехал бедным, но не нищим. А под этой гостеприимной крышей он очнулся не просто нищим — голым.
— Юстиниана, а зачем таким, как ты, вообще законный брак? — не выдержал мидантиец. — Чтобы скрыть, что вы — жрицы? А ты не думаешь, что это несправедливо по отношению ко мне? Использовать, как прикрытие? А если я уже люблю кого-то другого? И меня уже любят? Тогда как?
— А если я от тебя уже беременна, Алексис? — передразнила Юстиниана. — Тогда как? Ты об этом подумал?
— Вряд ли.
Если что — спасет дядя или нет? В конце концов, арена — это воля императора. Тут ничего не попишешь. Но с какой стати патрицию Талесу отдавать родного племянника какой-то чужой семье — вдруг непременно решившей заполучить в зятья именно его? Пусть дядя во избежание скандала мигом
— Ты же не беременела до сих пор.
— До сих пор? — Темные брови девушки сошлись в одну линию.
А хороши они — хороши, заразы! Красоту Юсти Алексис еще до арены отмечал. До того, как узнал, что девица — змеиная ведьма. Впрочем, даже несмотря на это — пожалуй, от повторения прошлой ночи он бы не отказался. Учитывая, что толком ее не запомнил. А от того, что девушка — отнюдь не уродина, вдвойне обидно.
Но жениться… к этому Алексис определенно не готов. А Юстиниана еще определеннее не годится в жены.
— Я пока еще не научилась беременеть с помощью ветра или солнечного света, сударь. Если, конечно, речь не идет о солнце на стенах — так хорошо знакомых нам обоим.
До чего же ехиден ее тон! И при этом ничуть не портит. Некоторым женщинам идет гнев. Валерии и Гизеле — тоже. А вот той вдове — нет.
И как же роскошны эти волосы! Львиная грива. Интересно, бывают столь ехидные львицы?
— Юстиниана, но… Ты уверена, что галантно напоминать даме о ее былых увлечениях?
— Понятия не имею — я выросла при Храме! — отрезала девушка.
— Тем более. В храме любви у вас было предостаточно возможностей… — Алексис осекся.
Как вдруг неприятна сама мысль, что эту красивую, яркую девушку — пусть даже столь чужую, непонятную и во многом пугающую — обнимали еще чьи-то руки. И не одни. Как он сам — прошлой ночью…
Юстиниана расхохоталась. Не весело и заразительно, как Валерия, а словно копируя Гизелу — Мидантийскую Пантеру. Та же ирония и оттенок горечи — столь оскорбительный для собеседника. Будто его считают совсем уж дураком.
Хуже. Полным идиотом.
— Алексис, то, что ты совершенно ничего не знаешь ни о Храме, ни об обычаях Ичедари, — полбеды. Но что можно сказать о мужчине, не способном отличить многоопытную жрицу любви от девственницы? Спросить бы у тебя, все мужчины таковы или только ты? Так ведь ты наверняка и этого не знаешь…
Она что, смеется над ним. Ну да — конечно. Но и над собой — тоже.
— Вы… ты серьезно?
Алексис, конечно, читал только Томаса Ларуа и Артура Ленна. Но если Юстиниана не врет…
Юный мидантиец поспешно отвернулся, чувствуя, что густо краснеет. Змеи, он-то точно вел себя совсем не как герои Ларуа! О какой-то там осторожности речь вообще не шла… Алексис и чувствовал себя так, будто рядом… Гизела Мидантийская, не меньше. Та, что многоопытнее всех вдов, вместе взятых. Любого возраста.
Конечно, Юстиниана ничем не похожа на деву из романов. Рядом с ней и озорница Валерия — тихая, домашняя скромница.
Валерия!
Если он обязан жениться — женится, змеи со всем этим! Никто же не помешает им с Юсти жить в разных комнатах. Или даже в разных крыльях дома. Это всё — не проблема.