В змеином кубле
Шрифт:
А вот Валерию действительно нужно спасать! Что там сказала Юстиниана? Ее не выдадут замуж вместе с прочими? Эх, не окажись Алексис участником этой змеевой случки — мог бы жениться на кузине сам.
А теперь — нет. Не двоеженцем же становиться. Обычаи Ичедари-то это, может, и дозволяют, но Валерия верит в Творца. И законы Квирины — тоже. Пока еще.
Если, конечно, именно с этой ночи всё не изменено. Лично императором Аврелианом. Неофиты культа — они такие.
Кстати, а кто по верованиям этой змеиной Богини Творец Всего
Но вот разные камеры — это все-таки мысль.
— Мы не опоздаем? — обреченно спросил Алексис.
Глава 2
Глава вторая.
Квирина, Сантэя.
1
— Элгэ! Элгэ, проснись! — жесткая рука трясет за плечо.
Вцепиться в горло, перекатиться, занести кинжал…
— Ошалела?!
Ветер колышет потолок, скачут тени от факелов. Бросают блики на лицо Эсты. Эстелы Триэнн, а не уже мертвого Поппея Августа.
Эсты — и еще кого-то, за ее спиной.
Стоп, это — просто тень. А зловещей ее делает ночь, факелы и былая опасность. И собственное подступающее безумие.
Вернулось, не запоздало. Хоть сотню зелий выпей — не спасет.
— Очнулась?
— Я не в обмороке! — отрезала илладийка.
Хотя стоит честно признать — на грани. Бросает то в жар, то в холод. Озноб пробирает прямо сквозь ледяной пот.
Не хватало еще простудиться. Или застудить едва зажившие раны. Опровергнуть таборные слухи о ее неуязвимости.
— Прости, Элгэ, — Эста усмехается, но опять одними губами. А лицо по-прежнему встревожено. — Но у меня были все основания испугаться, что с тобой — то же, что с Валерией Талес.
— Не совсем то, — мрачно буркнула Элгэ, заворачиваясь в третий по счету плащ. В этом таборе — даже чистый.
Перед не выспавшимися глазами пляшут красные мухи. И они же жужжат в ушах.
— Элгэ, я имею в виду, что Валерия — действительно в обмороке. И приходить в себя не собирается. А еще мне этот обморок очень не нравится, Элгэ.
Зелье! Зелье, что они пили…
Стоп! Валерия ничего не пила.
Поппей говорил о безумии. А девушка не сошла с ума. И Элгэ решила, что всё обошлось.
А оно не обошлось. Почему ничего никогда не обходится? Хоть иногда — для разнообразия?
— Что говорит знахарка табора?
Странно, что голова еще что-то соображает. Учитывая, что в ней вовсю вертится раскаленный шипастый шар. А в глаза сыпанули каленого в той же печи песка.
— Расписывается в собственном бессилии! — Эста так резка вовсе не со зла. Она вообще никогда не отличалась сдержанностью. — Сказала, ей не справиться с темными силами какой-то черной богини с дурацким восточным именем!
— Ичедари?
—
Хороша банджарон, слыхом не слышавшая о том, что у Азы и обычной девчонки-патрицианки от зубов отскакивало. С другой стороны, патрицианка может быть не обычной, а сектанткой в четвертом поколении. А Аза, возможно, единственная в таборе, кто что-то об этой богине знал.
Не всем же Ичедари лично в кошмарах является. Кому-то — только оборотень Джек.
— Нужна Аза, — пробормотала Элгэ. Именно пробормотала. Потому что Эстела аж склонилась к ней, прислушиваясь. — Она точно знает, что это за богиня. И даже немного сильна в ее личной биографии.
— Аза — из твоего табора? Единственной нашей Азе пять лет, а еще одной из соседнего — одиннадцать.
«Твоего». Да, Элгэ, теперь у тебя собственный табор.
— Аза — из моего. Бывшего. Но сейчас она в доме патриция Поппея Августа по кличке Кровавый Пес. — Элгэ чуть не сказала «покойного», но вовремя схватила себя за язык. Его смерть они с Валерией решили скрыть от всех. И от Эсты — тоже. — Она и еще одна банджарон, Риста.
— Значит, нам нужно добыть банджарон из особняка одного из первых вельмож Сантэи? — присвистнула Эстела.
— Если хотим спасти Валерию.
— Ваш табор сможет прийти к нам на помощь?
Если Эста хочет вывести Элгэ на чистую воду — всё делает правильно.
— Наш табор и выдал нас Поппею — если я ничего не путаю, — зло усмехнулась илладийка.
— И всё же к ним стоит обратиться. Не волнуйся, это я сделаю сама. Тебе в любом случае нужен отдых. Ты еле сидишь. Вот-вот сама рухнешь.
Настоящая или поддельная тревога в глазах подруги? Не разобрать.
Элгэ устало опустилась обратно на плащи. Мягкие. И даже чистые.
— В Бездне отдохну. Я иду с тобой. Только… чуть-чуть полежу.
Холодно. И жарко. А стены палатки вдруг завертелись кругами и вспыхнули темной радугой. И сотней зловещих теней. Эста — одна, а теней и призраков — целый хоровод. Аж глаза режет…
Прикрыть их — всего на миг. Лишь миг — в обществе пляшущих красных демонят.
Впрочем, на Элгэ они не смотрят. Бывшая герцогиня не нужна больше никому. Даже красным демонам — от кого рябит в и так больных глазах…
— Выпей! — алоглазый, багрововласый рогатый танцор протягивает чашу. — Выпей, может, выйдет толк…[1]
— Был волчонок — станет волк… — невесть откуда всплыло в памяти.
— Выпей, Элгэ.
За спинами рогатых слуг Темного — Ичедари с печальными глазами. Та, что танцует и смеется с всё той же улыбкой на губах. Застывавшей веками.
Она танцует в хороводе кружащихся змей. Десятке роковых качающихся столбиков.
Танцует — и протягивает пенящийся кубок. Что в нем — кровь? Темное вино? Смесь?
— Ичедари, я не хочу… Я — не с тобой!
— Ты со мной, — печально улыбается она. — Выпей, Элгэ. Ты со мной — или с ними.