В змеином кубле
Шрифт:
— Тут надо в окно вылезти, — пояснил он шепотом. — Я покажу, где веревка. Вы все ловкие — спуститесь. Только через двор осторожнее — там тоже шакалы. Но особо не бойтесь: эти — уже сытые.
Чего? Похоже, что-то Конрад понял не так. Но не переспрашивать же.
И ветреница-луна опять скрылась. Двора толком не видно.
— Ты имеешь в виду каких-то животных? — невозмутимый Кевин лишними сомнениями не страдает.
— Так шакалов — я же сказал, — невозмутимо пожал плечами мальчик. — Так-то они — собаки. Но кто же падалью питается, кроме гиен и шакалов? И грифов
Чудесно, тут еще и злобные собаки без привязи бегают. И с чего это они «питаются падалью»? Здесь их еще и не кормят — чтобы злее были?
И главное — где подобную «пищу» берут?!
И сколько статуй может вместить один отдельно взятый особняк сволочного патриция? Чтобы за ними хватило места всем шпионам? А заодно и залезшим в окна верным друзьям похищенных банджарон? Вместе с юрким проводником? Странно, что тут рабы не удирают ежедневно.
А у Конрада скоро в глазах зарябит от мрачно белеющего в полутьме древнего мрамора. Будто все они — на самом деле живые. Просто обращены в безмолвный камень. И теперь наблюдают за более счастливыми. За живыми. Кто с сочувствием, кто — с простым любопытством, а кто и с жадной завистью. Мечтают занять их место. Вновь вернуть человеческий облик.
Спятил?! Кор одернул себя чуть не вслух. Отродясь не был суеверным болваном! То есть, конечно, болваном-то — это запросто. Что есть, то есть. Но вот верил он в одного Творца и голубей Его с агнцами. Да и то — не слишком истово и фанатично.
Темный бы побрал эту Квирину! Всё-то здесь не по-человечески.
— В это окно. Потом — через задний двор. Стражи там нет, только шакалы.
— А они — сытые, — не выдержав, съязвил Конрад.
— Те, что на улице, без приказа не бросятся, — серьезно, без улыбки заметил мальчик. — Они падаль жрут. А преторианцы про приказ не знают. Им управляющий не донес. Решил себе оставить козырь в рукаве. Мало ли что? Вдруг его тоже казнить захотят? Он ведь вольноотпущенник. А мы — не дураки, чтобы себе вредить. Это те, которые в доме, на всех кидаются.
— Но тоже шакалы? — всё так же невозмутимо уточнил Кевин.
— Так тоже людей жрут, — пожал тощими плечами мальчишка.
А вот это уже новость! Всем новостям новость. То ли хохот, то ли плач.
Уточнить, что парнишка называет «падалью», или и так уже ясно? И удобно — умерших (и убитых хозяином) рабов хоронить не нужно. И теперь ясно, почему здесь даже дети не умеют улыбаться.
Хорошо, что Конрад ел очень давно. Здесь избавляться от содержимого желудка негде. И некогда.
А девчонки — явно покрепче его. Ни аристократичная Элгэ, ни Эста даже не поморщились. Не говоря уже о Кевине. Ему, кажется, вообще без разницы, о чём говорить.
Так нечего быть самым чувствительным в компании, Эверрат! Ты же не зеленый Серж Кридель — только-только из родительского поместья.
Конрад вздохнул поглубже. Кажется, отпустило. Уже лучше. Жить можно.
А про казнь, значит, правда! И, похоже, это — новость не только для Кора. Вон как Элгэ кулаки сжимает.
Двор. Вот внутренние дворы в Сантэе подкачали. Простой
Даже в дедовском гнезде были плиты. А ведь дед — не герцог. Да и граф — не из самых богатых.
Зато — попробуй выскочи из окна родного особняка. А тут — прыгай, не хочу. Не то что тренированный офицер — нежная барышня ногу не сломает. Если, конечно, в юбках не запутается. Или нога на каблучке не подвернется.
Вот так-то лучше. Думай о дамских юбках, дамских ножках — хоть о дамском белье. Только не о…
— Здесь осторожнее. Тут шакалье бегает. А они хоть и обожрались вдоволь, а всё же при них лучше лишний раз не дергаться. Мало ли…
— Чудесно!
Вообще-то собак Конрад любил. Равно как коней и кошек. Но то нормальных зверей, а не… тех самых. Которые здесь.
Спасители прошли вдоль стены — один за другим.
Мальчишка. Юркая черноглазая квиринская ласка.
Кевин — в последний миг буквально оттолкнувший Эверрата за спину.
Сам Конрад.
Элгэ.
Эстела.
Совсем как в старые добрые времена — в Вальданэ. Там правда не было Кевина. Был Грегори, а еще чаще — Виктор.
И не было смертельной опасности. Ни для себя, ни для других.
Как же они все были тогда юны, наивны… До смерти Арно Ильдани и Алексиса Зордеса. До восстания. До смертей. До Сантэи…
Шакалы в их сторону даже не обернулись, и слава Творцу! Пистолеты гладиаторам не положены, но кинжал-то у бывшего лейтенанта Эверрата есть. Очистить бы от этих тварей двор! Двор, Сантэю, подзвездный мир…
Конрад тяжело вздохнул, стараясь не смотреть туда. Тем более — этим же маршрутом потом и возвращаться.
Или нет? Может, есть и другая дорога? Никто же не виноват, что они влезли именно с этой стороны. А вдруг сейчас парнишка их порадует?
Вот и флигель. За углом. И хорошо, что там. Потому как аж три шакала бегают вокруг. А еще пять двуногих застыли рядом. Мух в разинутые рты ловят. Или москитов.
Мерзких насекомых, кстати, действительно хватает. Которые не москиты. Больших, жирных, наглых. Все статуи загадят — и правильно. Нечего у себя во дворе собак Темный знает чем кормить.
И почему они вьются сейчас? Мухи же должны по ночам спать, разве нет?
Спасителей — четверо, врагов — пятеро. Не считая зверья. Того, что о четырех лапах. Может, эти тоже на людей без приказа не бросаются? Так ведь приказать нетрудно. Или сигнал должен исходить от своих, а посторонним (то бишь преторианцам) зверюшки не подчинятся? Хорошо бы.
И как отвлечь? Голову оторвать всем по очереди? И двуногим, и четвероногим?
— Они здесь должны быть? Тоже сытые? — серьезно уточнил Кевин.
— Нет. — Судя по тому, как посерел мальчишка, ответ очевиден. — Собак не было еще полчаса назад. Как и леопардов.
А теперь есть. Бегают. И с этим надо что-то делать. Они — есть. А может, и раньше были…
Никто же не знает этого юного раба. Юркую незнакомую ласку.
— Ничего страшного, — первым пришел в себя Кевин. — Времени с запасом. Обойдем с той стороны. Это возможно?