В змеином кубле
Шрифт:
Осторожный стук в дверь оборвал говорливую Дженни на полуслове.
— Не помешаю? — сильный, уверенный голос мадам Клотильды.
— Что вы, маман?! — вырвалось у Дженни. — Разве вы можете помешать?
И ведь не испуг это. Девушки действительно любят женщину, торгующую их телами. Прежде Эйда знала о таких вещах только из рыцарских романов. Впрочем, там хозяйки борделя больше напоминали похитительницу Жюли. Тоже, наверное, обладательницу кучи «покровителей». Того же Веги в том числе.
Отбросив лишние мысли, Эйда торопливо открыла дверь. Деваться-то куда?
— Дженни, тебя очень хотела видеть Софи. Срочно.
Девушка уловила намек
Маман немедленно заперла дверь. И веселость с ее лица стерлась. Как детский рисунок на песке — морским приливом.
— Эмили, — она присела на кровать. — Я ведь не просто так отправила тебя туда. Не по капризу. Ты — в опасности, помнишь? И твоя дочка. Конечно, благородно, что ты спасла эту бедную девушку.
А тон — по-прежнему благожелательный. Будто Эйда и не наворотила кучу дел.
Благожелательный. Только очень серьезный.
— Но теперь в опасности твоя жизнь и жизнь девочки.
— Понимаю, — опустила глаза Эйда.
— Тем более, здесь я согласна с Дженни Длинные Уши. Девушке не грозило ровным счетом ничего. Кроме того, чем она станет заниматься и здесь. А тебя, как я понимаю, за твое благородство выставили за порог.
— Хуже! — фыркнула, не удержавшись, лиаранка. Искренне надеясь, что Мирабелла — всё еще слишком мала, чтобы понять разговоры непутевой мамаши. И с Дженни, и с бордель-маман. Да и речи того… покупателя. Он ведь вообще никого не стеснялся. — Этот тип, Игнасио Вега, потребовал поменять ту девушку на меня.
— Игнасио Вега? — брови мадам Клотильды сошлись в одну линию. — Беру свои слова назад. Я была неправа. Хорошо, что ты спасла эту девушку.
И какой реакции она ждет?
Эйде мигом стало не по себе. Потому что с этим Игнасио Вегой определенно что-то нечисто. С Вегой, к которому Эйда едва не угодила в лапы. Да еще и вместе с Мирабеллой!
— Всё настолько плохо? — содрогнулась девушка.
— Не настолько, — усмехнулась бордель-маман. — Ты ведь сама — из дворян, Эмили. Что ты слышала о молодом Веге?
— Я вообще слышу о нем впервые.
— Тебя не успели вывезти в свет, или просто семья была слишком небогатой? И жили вы далеко?
— Не успели вывезти. А потом… родилась Мирабелла.
3
Когда Эйда впервые узнала о существовании шлюх — считала их всех сплошь вульгарными, перекрашенными особами в кричащих платьях. Но девушки из этого заведения — не лучше и хуже других, с кем Эйду сталкивала судьба. А бордель-маман — со вкусом одетая красавица с безупречными манерами. И до сих пор была благородна. Пока речь не зашла о Жюли.
— Видишь ли, Эйда, — вздохнула бордель-маман. — Есть люди, любящие привлекать к себе внимание. Милейшая Жюли — вовсе не несчастное дитя, угодившее в лапы к некой известной тебе маман. Ну и проданное ею уже знакомому тебе господину Веге. Иногда ситуация не такова, какой выглядит.
— То есть вы хотите сказать, Жюли не попадала к той мамам и ее не продавали?
— Нет, Жюли попадала. К сожалению. И виновата в этом она же сама. Несчастная невинная жертва — любовница Веги-младшего уже с полгода как. И она из тех женщин, что ночью страстно отдаются любовнику — поверь, действительно страстно. Еще и моих девочек чему новому научат. А наутро — рыдают, страдают и мчатся в ближайший монастырь с мольбой немедленно постричь грешницу в монахини. И хорошо, если там — трезвомыслящая настоятельница,
— Но он говорил…
Еще не хватало мучительно покраснеть! Из-под языка Ирии легко слетало что угодно, а краснела всегда старшая сестра.
— Что хочет купить Жюли? Это правда. Что устроит ей трепку? Давно пора, но здесь я в его словах сомневаюсь. Разве что символически, а против этого Жюли возражать не станет. Я уже говорила: она даст фору половине моих девочек. Не будь такой доверчивой, Эйда.
Она и не доверчива. Давно уже. Верит ли Эйда сейчас бордель-маман? И да, и нет. До сих пор та не лгала. Но и Жюли лгуньей не показалась.
А даже если… Разве бедняжка — первая, кто придумал себе фальшивую судьбу? Каждая вторая девушка бордель-маман так делает. Даже если Жюли лжет — это означает лишь, что она хочет быть дочерью священника, до последнего защищающей свою честь. И что Жюли вовсе не рада нынешней роли любовницы знатного кавалера.
— Он еще и меня был не прочь прихватить вместо Жюли.
— Вполне возможно. Ты — красавица, и сама это знаешь. Но почему — вместо? В компанию к Жюли, когда она найдется. Всё равно после такого скандала Лилит вышвырнула бы тебя на улицу. Что ты уже теряла? Насколько я наслышана о молодом Веге, он мог рассчитывать на твое здравомыслие. Прости, Эйда, но ты была готова скорее стать одной из моих девочек, чем ночевать в канаве и проснуться с перерезанным горлом. Предложи тебе тогда Вега поселиться у него — ты разве отказалась бы? О свободе выбора любит рассуждать Дженни. Ей действительно так нравится больше. Но другие девочки — почти все — предпочтут одного любовника разным. Разве нет?
4
Тук-тук-тук. Тук-тук-тук.
Это еще кто? Эйда сонно встряхнула головой. Мирабелла мирно спит — значит, настоящей опасности нет.
Тук-тук-тук-тук. Тук-тук-тук.
Не в дверь, а в окно. Второго этажа.
Тусклый свет ночных фонарей — сквозь листву раскидистого вяза. Рукой дотянуться можно. Вот Жюли и дотянулась.
А по деревьям хрупкая с виду девица лазает не хуже белки. Или Ирии. А ломает комедию — не в пример лучше не только сестры, но и Полины. Про Эйду уж и речь не идет. Ей вообще врут все, кому не лень. А вот сама она до сих пор, увы…
Деваться некуда — спасительница беглых дочерей священников приоткрыла окно.
— Ой, спасибо! — хрупкий цветочек резво сиганул в комнату. Куда увереннее, чем тогда в борделе. В другом. Более опасном. — Эйда, спасибо! Можно у тебя спрятаться?
— Кровать — там, — протирая глаза, локтем указала Эйда.
Жюли ловко юркнула в указанном направлении. Насколько успела в свете фонарей заметить Эйда — никаких повреждений у девушки нет. По крайней мере, на лице.
Да и лазает, не поморщившись. Захваченные солдатней пленницы так не могли. Да и сама Эйда тогда…