В.А. Жуковский в воспоминаниях современников
Шрифт:
Мемуары отличаются широким временным охватом (1820--1870-е годы) и
достоверностью: так, воспоминания о Пушкине -- один из важнейших
документальных источников событий последнего года жизни поэта и его дуэли.
Жуковский в воспоминаниях Соллогуба -- фигура эпизодическая, что, видимо,
объясняется поверхностностью их отношений. Но отдельные наблюдения
мемуариста дают возможность лучше представить Жуковского в драматические
дни преддуэльной истории Пушкина.
ИЗ "ВОСПОМИНАНИЙ"
(Стр. 270)
Соллогуб
С. 153, 370, 518--519.
1 ...всем известное письмо к голландскому посланнику.
– - Соллогуб имеет
в виду текст письма Пушкина Луи де Геккерну от 25 января 1837 г. (Пушкин, т.
16, с. 221--222). Однако Пушкин прочитал ему другой, очень близкий, текст
чернового не отосланного и впоследствии разорванного письма от 17--21 ноября
1836 г. (там же, 189--191).
2 О "субботах" В. Ф. Одоевского см.: Литературные салоны и кружки:
Первая половина XIX века. М.; Л., 1930. С. 431--465.
3 Жуковский мог прямо после разговора с Соллогубом пойти к Пушкину,
поскольку дом Одоевского в Мошковом переулке находился очень близко от
последней квартиры Пушкина на Мойке. Ближайшим результатом вмешательства
Жуковского была аудиенция, данная Пушкину Николаем I в присутствии А. X.
Бенкендорфа, и прекращение ноябрьского дела о дуэли (см.: Абрамович С. Л.
Пушкин в 1836 году. Л., 1984. С. 156--166).
4 Соллогуб ошибается: Пушкин был с Жуковским на "ты", о чем
свидетельствуют его письма.
5 Жуковский был в Англии с 21 апреля по 18 мая 1839 г. (Дневники, с.
479-- 493).
6 В январе 1838 г. Жуковский написал статью "Пожар Зимнего дворца",
предназначавшуюся для публикации в Совр.; статья не была пропущена цензурой.
7 В 1833 г., узнав о создании Киевского университета, Гоголь добивался
кафедры всеобщей истории при помощи Плетнева и Жуковского. Места в Киеве
Гоголь не получил, но в июле 1834 г. он был назначен, по протекции друзей,
адъюнкт-профессором по кафедре всеобщей истории в Петербургском
университете.
А. С. Пушкин
ИЗ "ДНЕВНИКА 1833--1835 гг."
1833
24 ноября. Обедал у К. А. Карамзиной, видел Жуковского1. Он здоров и
помолодел. <...>
17 [декабря]. Вечер у Жуковского. Немецкий amateur {любитель, дилетант
(фр.).}, ученик Тиков, читал "Фауста" -- неудачно, по моему мнению. <...> 1834
8 марта. Вчера был у Смирновой,
недавно на бале у Фикельмон (куда я не явился, потому что все были в мундирах)
цареубийцу Скарятина и заставил его рассказывать 11-е марта. Они сели. В эту
минуту входит государь с гр. Бенкендорфом и застает наставника своего сына,
дружелюбно беседующего с убийцею его отца! Скарятин снял с себя шарф,
прекративший жизнь Павла I3. <...>
7 апреля. "Телеграф" запрещен4. Уваров представил государю выписки,
веденные несколько месяцев и обнаруживающие неблагонамеренное
направление, данное Полевым его журналу. (Выписки ведены Брюновым, по
совету Блудова.) Жуковский говорит: -- Я рад, что "Телеграф" запрещен, хотя
жалею, что запретили. "Телеграф" достоин был участи своей; мудрено с большей
наглостию проповедовать якобинизм перед носом правительства, но Полевой был
баловень полиции. Он умел уверить ее, что его либерализм пустая только маска.
<...>
16-го [апреля]. Вчера проводил Наталью Николаевну до Ижоры.
Возвратясь, нашел у себя на столе приглашения на дворянский бал5 и приказ
явиться к графу Литте. Я догадался, что дело идет о том, что я не явился в
придворную церковь ни к вечерне в субботу, ни к обедне в Вербное воскресение.
Так и вышло: Жуковский сказал мне, что государь был недоволен отсутствием
многих камергеров и камер-юнкеров и сказал: "Если им тяжело выполнять свои
обязанности, то я найду средство их избавить". <...>
10 мая. Несколько дней тому получил я от Жуковского записочку из
Царского Села. Он уведомлял меня, что какое-то письмо мое ходит по городу и
что государь об нем ему говорил. Я вообразил, что дело идет о скверных стихах,
исполненных отвратительного похабства и которые публика благосклонно и
милостиво приписывала мне. Но вышло не то. Московская почта распечатала
письмо, писанное мною Наталье Николаевне, и, нашед в нем отчет о присяге
великого князя, писанный, видно, слогом неофициальным, донесла обо всем
полиции. Полиция, не разобрав смысла, представила письмо государю, который
сгоряча также его не понял. К счастию, письмо показано было Жуковскому,
который и объяснил его. Все успокоилось. <...>
21 [мая]. Вчера обедал у Смирновых с Полетикой, с Вельгорским и с
Жуковским. Разговор коснулся Екатерины. Полетика рассказал несколько
анекдотов6. <...>
2 июня. <...> Вчера вечер у Катерины Андреевны. Она едет в Тайцы,
принадлежавшие некогда Ганибалу, моему прадеду. У ней был Вяземский,