Вадбольский 2
Шрифт:
— Не заболел, — сказал я без приязни. — Слушай, мне тут позаниматься надо!
Он выставил перед собой ладони.
— Всё-всё, ухожу! Просто, зная тебя, и сейчас не сказал бы, что проведешь вечер в удалой пьянке. Готовишься в Щель Дьявола?
Я вздохнул.
— Ох, я уже давно их не посещаю. Зачем рисковать? Команды нет, а одному слишком уж… Да и некогда, какой-то граф Бутурлин Анатолий Борисович пригласил нас с Дроссельмейер на приём, очень уж неожиданно. Не знаю, кто это и к чему, но Дроссельмейер…
Он
— А слово «Сюзанна» не легче выговорить?
— За «Сюзанну» чуть не побила, — признался я. — Так что…
Он посерьёзнел, окинул меня внимательным взглядом.
— Странное вообще-то приглашение. Бутурлина я, естественно, знаю. Граф, из очень знатного рода, но сам по себе ничем не примечателен. Спокойный, умеренный, живет на доходы от своих владений, ни во что рискованное не влезает. Но власть частенько не одобряет, хотя в особом вольнодумстве не замечен.
Я вздохнул.
— Тогда зачем? И для чего?
Он сдвинул плечами.
— Возможно, ты его чем-то заинтересовал. Я же говорю, ты выделяешься из этой серой и предсказуемой массы.
— Пока ничем, — отрезал я сердито. — Драки не в счет.
Он улыбнулся.
— Я уверен, ты себя ещё покажешь. Как тот же предок Бутурлина, который из простого денщика стал фельдмаршалом и командовал всей русской армией. Но сейчас к тебе не должно быть никакого интереса. Но на всякий случай надень свою зачарованную рубашку, которую невозможно запачкать даже кровью.
— Спасибо, — пробормотал я, чувствуя неприятный холодок по телу.
— Спасибой не отделаешься, — сказал он категорически. — Тебе придется купить пристойный костюм, а здесь без меня не обойтись. Нам же всё равно нужно нанести визит в семейство Шемякиных, не забыл? Только дату согласуем.
— Хорошо, — ответил я, — если ты так добр к нищему баронету, то сочту за честь воспользоваться твоей щедростью.
Он вскинул обе руки.
— Стоп-стоп, я не обещал за тебя платить!
— Щедрость в услуге, — уточнил я. — Ты тратишь своё драгоценное время на помощь нищему баронету…
Он поморщился.
— Хватит о нищем баронете. Догадываюсь, сколько ты заплатил за этот уникальный вещевой мешок, с которым не расстаешься. На остальное, понятно, не хватило, но ты уверен, что деньги вскоре будут.
— Почему так думаешь?
Он ухмыльнулся.
— Иначе бы распределил на всё понемногу. Меч, доспехи, кольчужные брюки, твои хитрые топорики, особо прочные сапоги… А ты всё вложил в меч. Почему? Всё куплю, сказало злато, всё возьму, сказал булат?
Я вздохнул.
— Я человек бедный, но всё равно почти человек. Хороший меч добудет остальное.
— А недостает тебе много, — сказал он задумчиво. — Кажется, начинаю понимать тебя.
— Чуешь людей, — сказал я. — Быть тебе дипломатом. Хорошо, показывай путь, Вергилий.
Он
— Знаток латыни? У нас бы сказали: «Веди, Сусанин».
— «Божественная комедия», — сказал я нравоучительно, — первая вещь, написанная не на латыни. С неё начался литературный итальянский язык, до того считавшийся языком плебса.
Он поднялся, одёрнул полы мундира, красивый, как модель идеального кадета, весь подчеркнуто правильный, от тщательной стрижки до кончиков модных штиблет.
— Ладно, не буду мешать учёбе. Приём в какой день?
— Уже завтра, — сообщил я.
Он вздохнул, подумал, даже воздел очи горе и пошевелил губами, словно высчитывает нечто в уме, сказал с некоторым сомнением в голосе:
— Как у тебя с фраком? Или явишься в мундире? Пожалуй, в твоем случае это самое выигрышное.
— Дроссельмейер позаботилась, — сообщил я с неловкостью, вспомнив как меня при ней раздели до трусов. — Так что будет смокинг. До фрака, слава Богу, ещё не дорос.
Он сказал с сомнением:
— Попробую заглянуть. Боюсь, Сюзанна одна не справится.
— Да брось, — сказал я. — Ничего не натворю. Посижу, узнаю, что от меня хотят и слиняю.
Он поморщился, аристократы так не говорят.
— Ничего ты не узнаешь.
— Почему?
— Никто не скажет, что от тебя хотят.
— Почему?
— Потому, — сообщил он со знанием аристократической кухни, — что ничего пока не хотят. Твое имя пару раз мелькнуло в разговоре, тобой заинтересовались, хотят взглянуть лично. Только и всего.
Я ощутил себя разочарованным.
— Правда? А я такого себе намечтал…
Он улыбнулся подбадривающе и покинул библиотеку с таким видом, словно всё здесь прочел ещё в детстве.
Я проводил его долгим взглядом, язык мой — враг мой. Зачем сказал насчёт приёма у Бутурлина? И с чего это он решил тоже явиться туда, якобы для моей поддержки?
Ну не верю я в такие бескорыстные поддержки.
С помощью дрона достаточно быстро пересмотрел все нужные книги, пожалел, что так быстро кончились, хотя и так знаю, что большинство просто переписывают друг у друга, расписывают, добавляя несущественные и даже несуществующие подробности, а мне всё отсеивать, выбирать жемчужные зерна в этом навозе.
Во дворе, когда покидал Академию, стараясь, чтобы меня видели как можно меньше народу, услышал весёлый голос Толбухина:
— Вадбольский!.. Какими судьбами? Я думал, геройствуешь в Щелях!
И этот о Щелях, мелькнула мысль. Всё больше туда ни разу.
— Привет, Федя, — сказал я как бы тоже радостно. — Какие Щели, не до них, да и устал я что-то. Опасное это дело. Больше я туда не ходок в одиночку. А ты тут как?
— У меня всё по-старому, грызу гранит науки. По всем дисциплинам. А ты только по магии?